Утонуть в крови
Шрифт:
Тангут почтительно склонил голову перед Батыем, вновь коснувшись ладонью своей груди.
Неотвратимость конца с неумолимой ясностью встала перед княгиней Агафьей, когда внутренние покои Успенского собора стали заполняться едким удушливым дымом. Впрочем, это не наполнило душу Агафьи Всеволодовны паникой и слезливым отчаянием. В голове ее бродили скверные мысли с той поры, как татары взяли град Владимир в осаду. Подспудно эта волевая женщина была уже готова к самому худшему развитию событий. Между двумя кошмарами, которые ее ожидали, между неволей у татар и
Поставив перед собой семилетнего Дмитрия и десятилетнюю Феодору, княгиня Агафья спокойным голосом сказала им:
— Чада мои, сейчас мы вместе вознесемся на небеса и предстанем перед Богом, который дарует нам свою милость и вечное блаженство в райских кущах. А на эту грешную землю мы с вами уже никогда не вернемся.
Светловолосая голубоглазая Феодора серьезными глазами посмотрела на мать и тихо спросила:
— Матушка, мы скоро умрем, да? И все эти люди в храме тоже?
Агафья Всеволодовна молча кивнула и поцеловала дочку в белый теплый лоб.
— Я не хочу на небеса, — капризно проговорил Дмитрий, протирая глаза кулаком. — Матушка, откуда здесь дым? Где горит?
— Не хнычь! — взглянула на брата Феодора. — Это храм горит, его подпалили мунгалы. Скоро мы сгорим вместе с храмом.
— Храм не может загореться, ибо он сложен из камня, — воскликнул Дмитрий. — Ой, как сильно жжет глаза! Мне тяжело дышать. Мати, надо скорее бежать отсюда!
Мальчик потянул княгиню Агафью за руку, стараясь поднять ее со стула и увести к лестнице, ведущей вниз с хоров.
— Сынок, нам некуда бежать отсель, — промолвила Агафья Всеволодовна, прижав сына к себе. — Кругом злые мунгалы. Защитить нас некому, все наши ратники погибли или попали в плен.
— Где мой отец? Почто он не выручает нас? — испуганно вопрошал Дмитрий, слыша за стенами гул пламени и плач женщин в нижних покоях храма. — Отец обещал привести войско и разбить татар, где же это войско?
Княгиня Агафья ничего не ответила сыну, лишь крепче прижала его к себе. Ее глаза щипало дымом, она давилась кашлем, закрывая рот ладонью, но тем не менее не двигалась с места.
Вскоре дым заполнил все внутренние помещения Успенского собора настолько, что в двух шагах ничего не было видно. Задыхающиеся люди стали походить на обезумевших от ужаса зверей. Толкаясь и крича, давя детей и сбитых с ног взрослых, толпа стремилась вырваться из собора, объятого огнем и дымом. Схватив тяжелые скамьи, ратники и священники выбили боковые двери, но за ними полыхала стена огня, жар от которой был так силен, что у монахов мигом вспыхнули бороды и волосы, а на воинах загорелись плащи. На нескольких женщинах, оказавшихся близко от дверных проемов, заполыхали шапки и подолы длинных шуб. Загоревшиеся на людях одежды епископ Митрофан и еще двое дьяконов гасили тряпками, смоченными в воде.
Если от огня еще как-то можно было спастись за стенами храма, то от густого дыма никому спасения не было. В первую очередь дым заполнил хоры и лестничные пролеты, ведущие на них. Боярские жены с детьми и слугами устремились было с хоров в нижние покои собора, но там и без них было полно народу. Возникли
С помощью копий и бронзовых столов кучке бояр и дружинников удалось разметать горящие бревна у главных врат. Выбежав из храма на площадь, русичи столкнулись лицом к лицу со множеством татар, которые забросали их стрелами, видя, что эти храбрецы не собираются сдаваться в плен.
Следом за ратниками из собора валом повалили женщины и священники с полубезумными глазами, объятые ужасом. Кто-то выползал из задымленного храма на четвереньках, давясь от кашля; кого-то выволакивали за руки в бесчувственном состоянии. Спасшиеся от смерти в дыму, а их набралось чуть больше сотни, были тут же пленены татарами.
После того как огонь погас и дым рассеялся, Батыевы нукеры обошли весь Успенский собор, забитый телами задохнувшихся в дыму людей. Нукеры вынесли на площадь бездыханные тела епископа Митрофана, княгини Агафьи, ее младших детей и обеих снох.
Часть вторая
Глава первая
В объятиях лютого холода
Недаром на Руси существует поговорка: «Один от страха помер, а другой ожил». Опасность татарского штурма, нависшая над Боголюбовом, мигом лишила огнищанина Сулирада его былой самоуверенности. Он уже не пытался острить, словно враз перезабыл все свои скабрезные словечки и шуточки. Помышляя только о бегстве, Сулирад злился на Тереха за то, что тому взбрело в голову защищать Боголюбовский замок от мунгалов.
Терех, хоть и боялся татар не меньше Сулирада, тем не менее не захотел отдавать степнякам без боя такой роскошный и хорошо укрепленный замок. Терех живо взял главенство над дворцовой стражей и холопами в свои руки, видя, что Сулирад совершенно опустил руки, объятый унынием и страхом.
Под началом у Тереха оказалось четыре десятка ратников, в числе которых, кроме дворцовых стражников и холопов, были также несколько молодых челядинок, взявших в руки оружие.
Спалив посреди ночи Покровский монастырь, расположенный на берегу Нерли в двух верстах от Боголюбова, татары уже на рассвете подошли к Боголюбовскому замку. Врагов было около двух сотен, все они были верхом на низкорослых косматых лошадях. Рассыпавшись вокруг крепости, татары осматривали валы с возведенными на них бревенчатыми стенами и башнями.
Терех и Сулирад находились на верхней площадке каменной воротной башни, укрытой четырехскатной тесовой кровлей. Крыша башни и створы ворот были обиты блестящей медью.
— Вот, видишь, послушал ты меня и остался жив-здоров, — молвил Терех Сулираду, переходя от одной узкой бойницы к другой. — Коль поехали бы мы с тобой этой ночью в Суздаль, то непременно угодили бы в лапы нехристей. Кони у татар резвые, можешь мне поверить, друже.
— Еще неизвестно, чем закончится наше пребывание в Боголюбове, — проворчал Сулирад, как и Терех, с любопытством разглядывая конных татар, разъезжающих вдоль стен крепости. — Так просто нехристи от Боголюбова не уйдут. Как пить дать, они полезут на приступ. Нехристей пока не так много, но их наверняка будет больше.