Утопающий

mo Kolt

– Это папа рисовал, – Александр улыбнулся, вспоминая, как отец, заметив, за чем сын коротает будни, пока он носится по всяким администрациям, накалякал черепашку Рафаэля на одной из страниц. – Остальное – я.

Улыбка сползла с лица Александра. Рисунок – это было лучшее, что отец мог сделать, когда мальчик отчетливо понял статус «временного опекуна», перекочевавший через пару лет от дяди к бабушке.

Новый знакомый воспринял перемену в его лице по-своему.

– Знаешь, а наши бабушки знакомы, – немного сковано начал он. – Моя бабушка говорила, что твой папа привез тебя, помог разобраться с документами

и ***, а потом уехал.

– Здорово, – равнодушно бросил Александр. – Юри-кун, да?

Мальчик, обрадованный тем, что его фамилию запомнили, кивнул.

– А ты где живешь? – нехотя, но цепляясь за возможность поговорить с кем-то, не прося при этом помощи с уроками, спросил Александр. – Рядом с моим домом? Знаешь, где это?

– Нет, вы же прямо у рынка, да? – похоже, Юри тоже оживился. – А я в Иэносите.

Александр замялся.

– А это где?

Спросить «а это что?» было бы слишком неловко.

– Ну, – для Юри это явно было очевидной вещью, не требующей объяснений. – Ты вроде в Редзинси живешь, если рядом с рынком. Я в Иэносите.

– А, район типа?

Александр все же понял, о чем они говорят, но название районного распределения, кроме префектур, не знал.

Юри первую секунду выглядел озадачено, а потом улыбнулся.

– Ну, пусть будет район.

Александру стало неловко и приятно одновременно.

– Хочешь, вместе домой пойдем? Если твой район по пути.

Он закусил губу, боясь, что его отошьют, а про себя думал, что в чем-то отец был прав. У бабушки безопасно. Значит, надо этим пользоваться. Ходить в школу, завести друзей. Даже скрипя сердцем.

Юри скованно кивнул.

Жил он дальше Александра, тот вообще не был уверен, что кто-то из его школы живет так близко к ней, а на его улице соседями были только бабушки с дедушками и семья с маленьким ребенком. И Александр был доволен этим фактом до того момента, как понял, что чтобы дойти до дома, ему придется преодолеть рынок, где продавала овощи его бабушка. А идти домой с ней как младшеклассник, пока мимо едут на велосипедах ребята из школы, он не хотел.

Но еще меньше он хотел наткнуться на бабушку Юри, поэтому успел сто раз пожалеть о том, что предложил ему идти вместе.

– Как тебя зовут? – уточнила бабушка Юри, когда мальчики поздоровались, а Александр чуть не забыл поклониться. Глупая традиция.

– Ал, – начал он с сокращения.

– А твоя бабушка зовет тебя Саща, – бабушка Юри подняла брови и повернулась к внуку. – А ты, Юдзу?

– Ал. Это сокращение от…

– Александр, – новому однокласснику удалось выговорить его полное имя почти правильно.

– Тогда зови и Юдзу по имени, – бабушка Юри наконец улыбнулась, и повела внука домой.

Александр испытал облегчение, а про себя подумал о том, что по именам тут называют друг друга только друзья.

Его бабушка ждала его на детской площадке. В поношенном кардигане, с авоськой, от которой так и не отвыкла после долгих лет, прожитых в СССР. От нее странно повеяло теплом, словно Александр только сейчас приехал и увидел ее после долгой разлуки, а не прожил уже месяц.

– Давай я возьму, – предложил мальчик на русском.

– Тебе стоит говорить на Японском, чтобы тренироваться, – она передала сетчатую сумку внуку в руки и направилась в сторону дома. – Мы же не в России.

Александр почти

никогда не слышал от бабушки русской речи. Рожденная в Японии и переехавшая после войны в СССР до смерти своего мужа, она учила и своих детей, и внука японскому, потому что знание языков – это полезно. Александр бы так и не увидел от этого пользы, если бы не переехал к ней.

– Да, я помню, – бросил мальчик нетерпеливо. Он хотел рассказать о том, как прошел день.

– Много не понимал сегодня? – поинтересовалась бабушка, поворачивая на их улицу.

– Слегка, – уклончиво ответил Александр.

По лицу бабушки сразу стало понятно, что она сарказм уловила, и выражение говорило что-то вроде "тяжело тебе будет", но сказала она противоположное:

– Ну, ничего. Это не такая трудность, с которой не справишься. Научишься.

Александр вздохнул, чтобы начать рассказывать бабушке о школе, но вдруг почувствовал, словно сдувается как воздушный шарик. В голову все же ворвалась непрошенная мысль. Школа – правда не такая трудность, как другие, которые его окружали. Все блекло на фоне документа со словами «временный опекун»; на едва затянувшемся шраме, о котором бабушке Александр с отцом дружно соврали, сославшись на то, что мальчик лазил по заброшенному зданию и напоролся плечом на арматуру, а не пулю. А при разговоре о таких трудностях, отец сказал, что пора взрослеть, ведь Александр закатил истерику из-за того, что тот снова разделил их. А если повзрослеть и не ныть, сказать о сегодняшнем обычном дне было нечего.

Солнце, светящее сквозь поднятые жалюзи, заставляло щуриться. Моргнув, мальчик широко раскрыл глаза и уставился перед собой.

– Боже, сына, ты как будто напуган. И подожди глаза открывать, пока мама закончит, звонок прозвенит.

Последняя фраза отдалась чем-то тревожным в животе.

– Мам, мы так опоздаем.

Она вошла в гостиную. В синем платье, которое не надел бы никто из соседей, считая обычный чуть приталенный фасон излишней роскошью. Никто в США, где мальчик в первый раз пойдет в школу, не считал нужным наряжаться сегодня. Он и сам чувствовал себя неуютно в обычной водолазке с футболкой поверх, жёлтый цвет которой слишком бросался в глаза.

– Скорее это мы будем тебя ждать, котенок.

Она села рядом, приобняв сына за плечо.

– И все же не нравится мне так. В рубашечке бы был, в брючках.

– Мам, – протянул мальчик и упер взгляд перед собой.

– Зато на желтом не будет видно, как он вспотел от страха.

– Мирон, – осадила его жена.

– Я не боюсь!

– Ну что, готовы? – папа пригнулся, поднося к глазам фотоаппарат. – Надеюсь, засветов не будет. Ни черта не вижу.

– Выпрями спину, – шепнула мама, сжав сыну плечо.

Мальчик выпрямился и отчего-то заулыбался. Вспышка ослепила глаза, на них навернулись слезы. Он поморгал и широко распахнул их. Мама встала с дивана и подошла к папе, машущему снимком полароида.

– Уже видно? – мальчик заболтал ногами, а потом, не в силах больше ждать, подбежал к родителям.

– Вот, – папа вытянул руку с фотографией, на которой черными силуэтами начали проступать его жена с сыном. – Красотки мои.

– Я не красотка, – запротестовал мальчик, вставая на носочки, чтобы лучше видеть. – Я красавец.