Утопия
Шрифт:
Последнюю деталь Лидка выдумала, но выдумала очень убедительно. Ей действительно вспомнилось, как Саша улыбался, глядя на ее барахтанье. Сытой улыбкой палача.
– Сдурела?! – опять взорвался подводник. – Тебе к психиатру надо! Что тебе привиделось, что ты придумала, это же открытый бред!
– Я звала, – повторила Лидка шепотом. – Я бы утонула… я случайно выплыла. Это правда.
Виталий уронил на стол свою линзу.
– Саша… какого пса вас понесло в эту бухту?! Чья это была идея?
– Его, – сказала Лидка еще тише.
– Да запретить ей вообще подходить
– Почему же ты не поглядывал? – раздраженно спросил Виталий. – Видишь же, что шторм!
– Да она минут сорок там сидела! Мелко там, песочек, крыса не утонет. Кто же знал, что она такая…
Он замолчал, но проглоченное гадкое слово явственно отразилось в его глазах.
– Лида, выйди! – сказал Виталий резко.
Она поднялась:
– И я сама… хочу уехать. Прежде чем он меня не убил. – Повернулась и вышла, плотно прикрыв за собой двери.
Славку она нашла у водонапорной колонки. Ведро давно наполнилось, а он все качал железный рычаг, вода бежала через жестяной край, подтапливала Славкины резиновые шлепанцы, впитывалась в жадную, каменистую, растрескавшуюся землю.
Славка посмотрел на Лидку и ничего не сказал. Выпустил рычаг, но вода еще бежала некоторое время тонкой, затухающей струйкой.
– Ну у тебя и вид, – сказал Славка.
Лидка заглянула в ведро. Оттуда посмотрела на нее бледная осунувшаяся дама со спутанными, свесившимися на лицо волосами.
Лидка зачерпнула воду ладонью. Умылась, желая отрезвить себя и взять в руки, однако эффект оказался прямо противоположным. Пришлось сесть на землю и тогда уже, скорчившись, разрыдаться.
Славка сел рядом и обнял ее за плечи. Погладил по голове, по жестким просоленным волосам:
– Ну… ничего. Со мной тоже когда-то… чуть в пруду не утонул. В двух метрах от берега. А Сашка… ты на него не думай. Он, когда не видел никто, сам чуть не плакал, бледный такой… Не слышал он. Так бывает, кажется, что кричишь громко, а на самом деле ни звука. А еще море шумит. Так что… ну не плачь. Все ведь обошлось…
Славкин голос был так убедителен, что и без того ревущая Лидка покрылась потом при мысли о том, что на самом деле все история с утоплением – дурацкая случайность. У одной дуры не хватило голоса кричать погромче, другой дурак зачитался, забыл приглядывать за купающейся девчонкой…
Она замолчала. Славка все гладил ее и все бормотал, успокаивая; теперь Лидке неприятны были его прикосновения. Вспоминались масляные глаза веселой Вали… нет, скотина Саша, черноротая скотина, ему-то что?! Да пусть Славка хоть со всем лагерем лижется, хоть с Валей, хоть с Петром Олеговичем. Ему-то что, завидно?!
Из низкой полуподвальной двери выбрался Виталий. Болезненно сощурился, когда солнце ударило ему в лицо, следом вышел хмурый Петр Олегович. Его белая тенниска темнела двумя подмышечными пятнами пота.
– Стало быть так, лаборант Зарудная, – сообщил Виталий, глядя ей в лицо глазами-буравчиками. – До конца экспедиции осталось не так много. Никаких
Петр Олегович избегал смотреть на Лидку. Зато Виталий глядел, будто закручивая на ее лице два железных болта. Лидка поняла, что не сможет не отомстить. Не ответить ему теперь. Даже под угрозой позора и новых насмешек.
– Я видела остатки Зеркала, там, в Воротах, – сказала она Виталию в глаза. – Я ВИДЕЛА. А вы – нет.
Петр Олегович поморщился, будто ему было стыдно за Лидку. Так непристойно, по-детски лгать, придумывать сказки, беспомощно набивать себе цену…
Оба повернулись и ушли, не говоря ни слова.
– Ну зачем ты, – устало сказал Славка. – Ну помолчать бы… Что ты мелешь?
– Я видела, – сказала Лидка, разом успокаиваясь. – Если бы не та отрава, что этот гад намешал мне в баллон…
– Это паранойя! – зло бросил Славка. – Кто тебе чего намешивал? Завтра окажется, что тебе салат отравили!
Он осекся.
Рядом стоял Виталий. Футболка его перепачкалась на животе, и оттого казалось, что желтая мышь побывала в дымоходе.
– Зарудная… Идем-ка со мной.
Блестящая сетка. Паутина, местами рваная, местами идеально гладкая и сверкающая на солнце. Сверкания Лидка нарисовать не сумела, но в целом получилось довольно похоже. Особенно учитывая слабую зрительную память, которую Лидка знала за собой еще с лицея. И уж, конечно, не получится нарисовать звуки. Мало того, Лидке и припомнить-то их толком не удавалось.
– Почему ты мне сразу ничего не сказала? – неприятным голосом осведомился Виталий.
– Я забыла. Потому что баллон, отравление и…
– Не было никакого отравления! Не мели ерунды. Чтобы отравить человека на глубине пять метров, яд в баллоне должен быть концентрированным и явным, а экспертиза не показала почти ничего!
– Почти?
– Ничего, что могло бы вызвать такую твою реакцию!
– А если ОН подменил баллоны перед экспертизой?
– Истеричка, – устало сказал Виталий. – С каким удовольствием я отправил бы тебя обратно.
– Так отправляйте! – Лидка погладила белый листок со своим кособоким рисунком. – Отправляйте… Я найду людей, которые мне поверят!
– Дай.
Виталий выдернул бумагу из-под ее рук. Снова поднес к глазам, и лицо у него было такое, будто через силу приходилось сосать приторно-сладкую карамельку.
– Вы не впервые это видите, – тихо сказала Лидка.
Виталий пожал плечами;
– Мало ли… Да, я видел нечто подобное. В отчетах по старым артефактным Воротам, которые исследовали несколько циклов подряд, в конце концов махнули рукой и открыли для туристов… Там была отдельная подборка «бредовых версий». И какой-то псих, вроде тебя, тоже увидел… паутинку. Правда, чуть более целую, чем у тебя. И еще там была специальная папка под названием «обмороки в створе». Всего случаев семь или восемь… Ты отключилась под воздействием Ворот. Оставь Сашку в покое.