Утопия
Шрифт:
Левая рука директрисы покоилась на перевязи. Во время последней учебной тревоги немолодая женщина упала и сильно растянула связки.
Лидка освободилась без четверти четыре; значит, Максимов прождал ее на улице около двух часов. При том что сегодня мороз и ветер.
– Лидия Анатольевна…
«Преступный сговор, – подумала Лидка. – А если у него в кармане подслушивающее устройство?»
Бред. Чего только не придет в голову накануне апокалипсиса.
Она шла, не сбавляя шага. Максимов шел рядом, и Лидка видела, что он растерян. Он ждал, что она хотя бы взглянет
У перехода она вынуждена была остановиться. По дороге шла, презирая светофоры, колонна военных машин, вернее, бывших военных, переоборудованных под надобности ГО. Огромные ребристые шины деловито месили снег.
– Им на тебя плевать, – сказала Лидка, едва разжимая зубы. – Они едут по своим делам. Они не добрые и не злые. Им надо ехать. Если ты поскользнешься и окажешься в колее, они проедут по тебе. Сам виноват. Они – машины. Они делают свое дело… А ты – дурак.
Максимов молчал, потрясенный.
– Больше так не делай, – со вздохом заключила Лидка.
Все-таки школьная фразеология медленно, но верно липла к ней, заполняла память и речь. «Ответственность за последовательное овладевание знаниями… Огульное охаивание эпохального значения…»
Колонна прошла. Остатки снега на дороге походили на жеванную серую салфетку.
– Ты действительно ее обидел? – спросила Лидка небрежно.
– Она мне не нравится, – жалобно сказал Максимов.
Лидка едва удержалась, чтобы не засмеяться. Несмотря ни на что, у нее было отличное настроение. Может быть, благодаря этому дурачку.
Она впервые с начала разговора посмотрела на него. Это короткое пальтишко он носил, наверное, уже лет пять, и сперва оно было огромным, ниже колен, потом незаметно стало впору, а теперь смахивает скорее на курточку. Круглая детская шапка из искусственного меха. В Лидкины времена такого парня засмеяла бы до истерики, и ни одна девчонка не заинтересовалась бы им, разве что самая экзальтированная. А теперь большинство подростков ходит в перелицованной детской одежде, потому что на новую не хватает денег. Привыкли, не замечают. Надо ведь оплачивать труд армии инструкторов, которые ничего не умеют, кроме как водить свои группы к муляжам Ворот. Агитаторов, которые колесят по весям с баянами, плакатами и учебными фильмами. Стратегов и тактиков, которые разрабатывают все новые маршруты с учетом меняющейся обстановки. Колоссальный парк разнообразной техники, секретные институты слежения, обнаружения и связи, и так далее, всего не перечислить…
– Она страдает, – сказала Лидка. – Пойми ее правильно.
Максимов молчал, опустив зеленые глазищи. Уголки рта его были поджаты по-взрослому скорбно, так что Лидке захотелось сунуть ему снега за ворот, чтобы встряхнулся.
Но она удержалась.
В первый же день новой четверти старшую группу в полном составе сорвали с первых трех уроков. Лидка уныло бродила по учительской, слушала сплетни, пыталась читать газеты – скукотища! Ей надо было пройтись по магазинам, но, презирая себя, она так и не решилась выйти. Вероятность встречи с патрулем была не столь уж велика, но Лидку передергивало от одной мысли об этом.
На четвертом уроке у нее был
– Раскрыли тетради. Тема сегодняшнего урока… Что это вы все такие пришибленные?
Молчание.
– Вика Роенко, что было на экскурсии?
Бледная блондинка – зрелище то еще. Кукольное личико Вики имело хорошо различимый синий оттенок.
– Мы были на экскурсии в морге…
– Где?
– В городском морге, – потерянно призналась Вика. – В программе… в рамках программы… подготовки к апокалипсису. Нам показывали жертвы автокатастрофы… по характеру… повреждений… Можно выйти?!
Лидка едва успела кивнуть. Зажимая себе рот, блондинка вылетела из класса.
– Дрозд… расскажи, что там было.
Дочке гэошника пристало иметь нервы покрепче, чем у других. Тоня Дрозд набрала в грудь побольше воздуха:
– Характер повреждений при давке в Воротах сродни характеру повреждений… при некотором виде автокатастроф! Нам показали… чтобы был стимул тренироваться, потому что все ноют и ноют, что, мол, слишком много учебных тревог…
– Понятно, – быстро сказала Лидка. – Открыли учебники. Страница триста, упражнение двадцать к параграфу пятьдесят девять. Дрозд, прочитай вслух…
– Последовательно перечислить общие законы возникновения малых Ворот в лесостепи, в степной зоне, в полупустыне, в пустыне… Написать формулу популяционного сдвига применительно к высшим животным… Подставить в нее данные…
Лидка смотрела в стол, в животе у нее было пусто и холодно. Через пару дней, как намекала директриса, «экскурсия» предстоит всему преподавательскому составу. Ну, Лидка, допустим, кризисный историк и много чего повидала. Но…
Отчаяние было подобно взрыву. Лидкины пальцы сами собой стиснулись на картонной обложке журнала.
Почему?! Что, иначе – никак? Иначе – не пройти? «Апокалипсис – намордник, надетый на человечество…» – «Толпа подобна амебе… простейшие рефлексы… простейшие раздражители…»
Рефлекс. Но рефлекс сложный. Всю жизнь положить на его отработку. Поколение за поколением. Может быть, со временем послушание инструктору сделается врожденным?
Нет. Приобретенные свойства не передаются по наследству. А значит, с рождения и до смерти, тренировка и тренировка, а придет наш час – войдем в Ворота с гордо поднятой головой… С рефлекторно поднятой головой. Альтернатива? Давка. Куча мала. Ад, где осталась Яна…
Лидка поняла, что класс давно смотрит на нее и чего-то ждет. Что доносчица Дрозд давно прочитала задание и ждет дальнейших распоряжений. И что они – многие – прекрасно понимает, почему замолчала биологичка и о чем она думает. Во всяком случае, думают, что понимают.
– Дрозд, – сказала Лидка непривычно слабым голосом, – к доске, пиши законы, пиши формулу, подставляй данные. Максимов, пойди посмотри, как себя чувствует Роенко…
Максимов поднялся, но блондинка уже вернулась, чуть менее бледная, с мокрыми пятнами на форменном платье.