Утраченная невинность

Миллер Карен

— Мы отстраиваемся, хотя и медленно. У нас теперь новый Совет. В нем Дафна и Оррик. Я. Холз, конечно, и Никс. А еще Марна. Очень толковая женщина. Поговаривают о том, чтобы выбрать Оррика мэром Дораны, но я не знаю, согласится ли. Пеллен ведь стражник. Это у него на роду написано. Дафна занимается всем, что связано с магией олков. — Эшер усмехнулся. — Послушал бы ты ее речи. Мне и самому порой страшно становится. Вейра гордилась бы ею, будь она с нами. И Мэтт тоже.

Голос слегка дрогнул, а пальцы непроизвольно коснулись

небольшого бугорка на груди, где под кожей до сих пор таился осколок кристалла. Теперь он стал талисманом. Частью самого Эшера, такой же, как память о близких людях.

— Проклятый Дарран все такой же нудный. Спорит, командует, суетится. Если честно, я бы без него совсем пропал, только ты ему об этом не говори. Эта старая ворона и так много о себе воображает.

Эшер поскреб подбородок, посмотрел на пляшущие на стене тени от магического светильника.

— Вообще-то плавание у нас не из легких, кто бы спорил, но пока не перевернулись. Правда, некоторые придурки хотят сделать меня королем, — тут он фыркнул, — но я не соглашаюсь. Какой из меня король. Я ж простой рыбак. Только потому, что у меня какой-то там магический дар…

Внезапно утомившись, Эшер снова соорудил себе кресло.

— Вообще-то, Гар, мне на магию наплевать. Сам знаешь, что может получиться, если она попадет в нехорошие руки. А то, что я с ее помощью сделал, так гордиться особенно нечем. Так было надо. Дневник Барлы я сохранил, как ты и просил. Даже прочитал. По крайней мере, ту часть, которую ты смог перевести. Но почерк у тебя! Я чуть косоглазие не заработал. Сберегу, ты не волнуйся. Но рассказывать о нем, думаю, не стоит. Барла ведь тоже спрятала его не без причины и, наверно, правильно сделала. Нельзя никому давать такую силу. Ни в коем случае.

Эшер даже Дафне не сказал о том, что у него дневник Барлы. Его долг — позаботиться о будущем. А вдруг родится новый Морган? Или Барла.

Каменное изображение Гара казалось живым в теплом магическом свете, и Эшеру показалось, что лицо принца выражает ему молчаливое одобрение. Он облегченно вздохнул.

— У нас тут пошли разговоры, что надо бы заглянуть за Горы Барлы. Наверно, когда-нибудь мы так и сделаем. Но пока у нас и здесь работы хватает. Об этом надо думать, а не бегать туда-сюда.

Он встал, выпрямил затекшую спину.

— Да, кстати, о работе — пойду я, пожалуй. Просто хотелось рассказать тебе, что тут у нас происходит. Посчитал, что тебе будет интересно.

Он легонько коснулся каменного плеча изваяния.

— Я скучаю по тебе, дружище. Дня не проходит, чтобы не вспомнил…

Эшер замолчал — перехватило горло. Ладно, что сделано, то сделано, и назад не воротишь.

— В общем, хочу, чтобы ты знал: обещаю сохранить все, что ты мне дал. Что ты дал нам всем. Мне бы следовало сказать тебе спасибо, Гар. Многое бы следовало сказать… Извини. Наверно, такой уж я грубиян.

Эшер

коротко вздохнул.

— Не знаю, когда я загляну к тебе снова, но обещаю, что обязательно приду. Так что жди, хорошо?

Движением пальца он направил магический светильник в направлении выхода из усыпальницы и пошел за ним следом. Но у гробницы Фейн остановился, покачал головой и вернулся.

— Вот ведь совсем забыл! У Дафны — ну, то есть у нас, — будет ребенок, представляешь? Если родится мальчик, назовем Рейфелем. А если девочка, то Дарран говорит, что мы должны назвать ее Гардения. Это ж надо такое придумать!

Он вышел из усыпальницы — с улыбкой.

* * *

В недавно открытом Саду Памяти было множество фонтанов, океан цветов и тьма ярких птиц. Выйдя из гробницы, Эшер оказался в море огней и солнечного света, среди толп гуляющих горожан. Детишки, черноволосые и светловолосые, играли магическими шарами и весело смеялись.

Дафна, изрядно располневшая, ждала его у входа.

— Ну как? — спросила она. — Все в порядке?

Он поцеловал ее в щеку.

— Да, все нормально.

— Ну и хорошо. — Она взяла его под руку. — А теперь погуляй со мной.

В эту минуту Эшер увидел Даррана, который спешил к ним со стороны дворца. В глазах старика застыло воинственное выражение, к груди он прижимал какие-то свитки. Эшер застонал. Проклятие! Не надо было говорить, что он собирается заглянуть в усыпальницу!

— Что случилось? — встревожилась Дафна.

— Ничего, ничего, — поспешил заверить ее Эшер и, обняв за плечи, повел прочь, между клумбами голубых кантимонисов, в надежде, что она не успеет заметить… Однако Дафна все же заметила.

— Ну вот! Ради Джервала, неужели он не может оставить нас в покое хотя бы на пять минут?

— Сомневаюсь, — хмыкнул Эшер. — Ну, ты же знаешь, Дарран живет в бумажном мире.

Дафна подозрительно покосилась на него.

— С каких это пор ты стал таким снисходительным?

— Я не стал. Но ведь это ты твердишь, что наступили новые времена, что о прошлом надо забыть. И еще ты сказала, что я должен подавать пример. Могу ли я у всех на глазах демонстрировать раздражение, а?

— Наверное, нет, — согласилась Дафна. — Зато я могу.

Она подняла правую руку, и в ту же секунду свитки вывалились у Даррана из рук. До них отчетливо донеслись вопли отчаяния.

— Это не очень хорошо, — пробормотал Эшер. Оглянувшись, он увидел, что старик безуспешно пытается собрать документы, но, как назло, один свиток непременно падает у него из рук. Эшер усмехнулся и, посмотрев на Дафну, покачал головой. Но потом и сам не удержался и что-то шепнул. Свитки тут же пустились в пляс вокруг Даррана, детишки, побросав свои игры, немедленно присоединились к веселому старичку. Наверно, им это показалось забавным.