Утраченное наследие
Шрифт:
Джоан не отреагировала. Она сидела за рулем большой машины, зажмурив глаза от солнца, и видела дорогу необъяснимым внутренним зрением.
Они провели пять дней, обучая Хаксли разным трюкам, и на шестой вновь очутились на шоссе. Сакраменто остался далеко позади. Время от времени сквозь просветы между деревьями проглядывала гора Шаста. Хаксли остановил машину на смотровой площадке, ответвлявшейся от шоссе No 99, и повернулся к своим спутникам.
– Отряд, на выход!
– сказал он.
–
Все трое стояли и смотрели поверх глубокого ущелья, по дну которого струила свои воды река Сакраменто, на гору Шасту, возвышавшуюся милях в тридцати. День был знойный, а воздух чистый, как детский взгляд. Пик с обеих сторон обрамляли громадные ели, спускавшиеся вниз, в ущелье. Снег еще лежал на вершине и на склонах, доходя до самой границы леса.
Джоан что-то пробормотала. Коуберн повернул голову.
– Что ты сказала, Джоан?
– Я? Ничего, просто повторила строчки из стихотворения.
– Какого?
– "Священная Гора" Тай Чженя. "Здесь простор и двенадцать свежих ветров. Их окутывает вечность - белый мгновенный покой, зримое присутствие высших сил. Здесь прекращается ритм. Времени больше нет. Это конец, не имеющий конца".
Хаксли откашлялся и смущенно прервал молчание.
– Я, кажется, понимаю, что ты хочешь сказать. Джоан повернулась к ним обоим.
– Мальчики, - заявила она, - я сейчас заберусь на Шасту.
Коуберн смерил девушку бесстрастным взглядом и заявил:
– Джоан, не мели ерунды.
– А я и не мелю. Я же вас не заставляю - я сама туда заберусь.
– Но мы в ответе за твою безопасность, И меня, между прочим, совсем не прельщает мысль забираться на четырнадцать тысяч футов.
– Ни за что ты не в ответе. Я свободная гражданка. И вообще, тебе не повредит подъем. Сбросишь немножко жира, который за зиму накопил.
– С чего тебе вдруг приспичило туда забраться?
– спросил Хаксли.
– И вовсе не вдруг. С тех пор как мы уехали из Лос-Анджелеса, мне все время снится один и тот же сон - что я понимаюсь и поднимаюсь куда-то наверх... и что я ужасно счастлива. Теперь я знаю, что поднималась во сне на Шасту.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, и все.
– Бен, что ты об этом думаешь?
Хирург поднял кусочек гранита и швырнул куда-то в направлении реки. Подождав, пока камушек скатится на несколько сотен футов по склону, он сказал:
– Я думаю, нам надо купить горные ботинки.
Хаксли остановился. Коуберн и Джоан, шедшие за ним по узенькой тропке, тоже вынуждены были остановиться.
– Джоан, ты уверена, что мы шли сюда этой дорогой?
– с беспокойством спросил Хаксли.
Они сбились в кучку, прижались друг к другу.
– Пожалуй, да, - сказала она, подумав.
– Но даже с закрытыми глазами я ничего не узнаю из-за снега.
– Я тоже. Зря мы отказались от проводника, промашка вышла... Но кто бы мог подумать, что такой прекрасный летний день закончится снежным бураном?
Коуберн потопал ногами, похлопал руками и заторопил своих спутников:
– Пошли-пошли! Даже если это и верная дорога, самый крутой участок еще впереди. Не забывайте о леднике, через который мы прошли.
– Я и рад бы о нем забыть, - ответил Хаксли.
– Страшно даже подумать, что придется снова перебираться через него в такую жуткую погоду.
– Мне тоже страшно, но если мы останемся здесь, то замерзнем.
Они осторожно пошли вперед, теперь уже вслед за Коуберном, отворачиваясь от ветра и прикрывая глаза. Через пару сотен ярдов Коуберн предостерег их:
– Осторожно, ребята! Тропинки здесь совсем не видно и очень скользко.
Он сделал еще несколько шагов.
– Лучше бы нам...
– Они услышали, как он поскользнулся, проехал по льду на ногах, пытаясь удержать равновесие, и тяжело упал.
– Бен! Бен!
– крикнул Хаксли.
– С тобой все в порядке?
– Надеюсь, - выдохнул Коуберн.
– Я здорово ударил левую ногу. Будьте осторожны.
Они увидели, что он лежит, наполовину свесившись над пропастью. Осторожно ступая, они подошли поближе,
– Дай-ка руку, Фил. Спокойно!
Хаксли вытащил Бена обратно на тропинку.
– Можешь встать?
– Боюсь, что нет. Зверски болит левая нога. Взгляни-ка на нее, фил. Нет, не снимай ботинок, смотри сквозь него.
– Ну да. Я совсем забыл.
– Хаксли с минуту смотрел на ногу.
– Плохо дело, парень. Перелом большой берцовой кости дюйма на четыре ниже колена.
Коуберн просвистел несколько тактов из "Реки Саванны", потом сказал:
– Ну и везет же мне! Простой или сложный перелом, Фил?
– Вроде простой, Бен.
– Правда, сейчас это не имеет большого значения. Как же теперь быть? Ему ответила Джоан.
– Мы сделаем носилки и понесем тебя вниз!
– Слышу слова настоящего скаута! Но ты можешь себе представить, малышка, как вы с Филом потащите меня через ледник?
– Как-нибудь перетащим.
– В голосе Джоан звучала неуверенность.
– Не сумеете, детка. Уложите-ка меня поудобнее, а сами спускайтесь вниз за спасательным отрядом. А я посплю, пока вы ходите. Буду рад, если оставите мне несколько сигареток.