Утраченное звено

Мэрфи Уоррен

— Имидж, — ответил тогда президент. — Имидж экономности.

— Почему каждый раз, когда я чего-нибудь прошу, ты заливаешь мне насчет экономии? — возмутился Бобби Джек. — Когда дело касается черномазых, об экономии речи не идет.

— Не смей произносить это слово! — возмутился президент.

— Ну, хорошо. Цветных, — поправился Бобби Джек. — Почему экономия относится только ко мне?

— Потому что ты не умеешь себя вести, — объяснил президент. — В прошлый раз ты хотел заполучить личный президентский самолет, чтобы

летать по выходным на утиную охоту. Да меня за такое с потрохами сожрут. Потом тебе понадобился президентский вертолет — отправиться в лес выпить пива с дружками и устроить там нудистское представление. Но я не Господь Бог. Я всего лишь президент.

— Ага. Потому что это я помог тебе стать президентом, хотя ты, похоже, все чаще об этом забываешь. Но, доложу тебе, это не лучший способ обращения с родней...

— ...жены, — добавил президент.

Бобби Джек уселся на кран платформы запасного пути и посмотрел на часы. 10.00. Он прикончил последнюю банку пива и решил, что дает этим чертовым арабам еще пять минут, а потом уходит пополнить запас.

Ему даром не нужны эти арабы, все в них было ему противно: и внешний вид, и стиль одежды, и их запах, и манера говорить. И их деньги тоже были ему не нужны. У него хватало своих. Дела на обувной фабрике шли как нельзя лучше, но были источники дохода и помимо нее.

В 10.04, когда он уже собрался уходить, вдалеке послышался шум поезда. Бобби Джек посмотрел вдоль путей и увидел тепловоз с одним вагоном. Поезд преодолел небольшой подъем и начал спускаться вниз, направляясь к маленькому сельскому городку под названием Хиллз, скрипя тормозами и по мере торможения со свистом выпуская пар. Где-то внутри здания, служившего одновременно залом ожидания и диспетчерской, нажали какую-то кнопку и перевели стрелку, чтобы поезд перешел на запасный путь. Подъехав к перрону, состав вздрогнул и остановился.

Бобби Джек продолжал сидеть на платформе. Прошло несколько минут, в дверях вагона появились трое в арабских одеждах и, увидев его, стали спускаться вниз. Осторожно перейдя через два ряда рельсов, они приблизились к Бобби Джеку.

— Я Мустафа Каффир, — сказал один, высокий темнокожий человек с орлиным носом. — А это...

— Не утруждайте себя, — перебил Бобби Джек, продолжая сидеть. — Я вообще плохо запоминаю имена, а арабские и вовсе похожи друг на друга как две капли воды.

Слегка кашлянув, Каффир продолжал:

— Они также являются представителями Свободного народного правительства Ливии.

— Ну, и отлично, — откликнулся Бобби Джек.

— Где мы можем поговорить? — спросил Каффир, так и зыркая по сторонам глубоко посаженными глазами. Его тонкие губы были плотно сжаты, словно маленький южный поселок Хиллз вызывал у него отвращение.

— А чем здесь плохо? — поинтересовался Бобби Джек, но проследив за взглядом Каффира, понял, что тот смотрит на охранников, прислонившихся к стене здания вокзала.

— Эй,

вы, — крикнул Бобби Джек, — сделайте так, чтоб я вас искал! Мне тут надо перекинуться парой слов с моими арабскими друзьями.

— Мы будем с той стороны, — сказал тот, что повыше.

— Отлично. Ждите меня там. Когда я закончу свои дела, мне нужно будет где-нибудь выпить.

Он проводил их взглядом, пока они не скрылись из вида, потом снова посмотрел на Каффира. Ливиец вспотел, хотя было не выше 90ь по Фаренгейту — достаточно прохладно для летнего дня в Хиллз. Вот интересно, ему и в голову не приходило, что арабы могут потеть. Но если уж они в Америке потеют, то каково же им приходится у себя в Арабии или где они там живут. Ну и запашок же там, наверное...

— Все в порядке, — сказал Бобби Джек вслух. — Они ушли. Так что вас беспокоит?

— А вы знаете, чего мы добиваемся? — ответил Каффир вопросом на вопрос. Двое его спутников стояли рядом и как-то странно выгибали плечи, словно боялись запачкать о пыльную платформу подолы своих длинных, ниспадающих одежд.

— Догадываюсь, но надеюсь, что вы мне объясните поточнее.

— Свободное народное правительство Ливии намеревается покупать у вашего правительства плутоний.

— А я тут при чем?

— Политика вашего правительства направлена на то, чтобы не допустить продажу плутония Ливии. Но мы решили, что вы можете способствовать изменению этой политики, поскольку мы собираемся использовать его в мирных целях — на атомных электростанциях, что даст нам возможность существенно повысить жизненный уровень миллионов людей во всем арабском мире. Это ложь, будто мы хотим создать ядерное оружие и напасть на Израиль. Мы никогда не станем нападать на Израиль, а будем только обороняться.

Биллингс кивнул.

— Если вы даже на них нападете, это меня особенно не огорчит.

— Да что вы говорите! — произнес Каффир.

— Представьте себе. А когда вышвырнете их из Тель-Авива, можете перенести свою деятельность в Нью-Йорк.

Мустафа Каффир улыбнулся тихой, грустной улыбкой, словно он всю жизнь только об этом и мечтал. Его спутники энергично закивали.

— Это не мое дело, сэр, — сказал Каффир. — Я здесь лишь для того, чтобы закупить плутоний для мирных целей.

— И вы хотите, чтобы я попросил зятя разрешить эту сделку? — уточнил Бобби Джек.

— Вот именно, поскольку нам известно, что вы имеете влияние на президента.

— Да, — согласился Биллингс. — Мы с сестрой. Только нас он и слушает. — Он помолчал. — А я-то что с этого буду иметь?

— В подобных международных сделках комиссионные обычно выплачиваются тому, кто все устроил, — объяснил Каффир.

— Сколько?

— Это совершенно законно, — продолжал Каффир.

— Сколько?

— Конечно же, комиссионные должны составить...

— Короче, сколько?! — не выдержал Бобби Джек.