Утраченный мир
Шрифт:
– Медам, месье, мы пролетаем над Парижем...
Он произнес эту фразу голосом стюарда, но лицо его сохраняло при этом удивившее меня печальное выражение.
– А теперь, месье Гайз, поговорим о делах...
Из кожаной папки, стоявшей у ножки его кресла, он извлек ворох каких-то бумаг.
– Вот контракты, которые вы должны подписать... Текст на японском и английский перевод... Впрочем, вы уже знакомы с содержанием документов... Можете подписать их, не читая...
Речь шла о трех различных сделках: о покупке права на издание "Джарвиса" в виде серии комиксов, на телевизионный
– Честно говоря, месье Гайз, я не совсем понимаю, почему мои соотечественники в Японии увлекаются вашими книгами...
– Я тоже.
Он вложил мне в руки платиновое перо. Я поставил свою подпись на каждой странице контракта. Потом он протянул мне бледно-голубой чек с розовым готическим шрифтом.
– Возьмите, - сказал он.
– За эти три сделки мне удалось выговорить для вас восемьдесят тысяч фунтов аванса.
Я рассеянно сложил чек вдвое. Он сунул бумаги обратно в папку, рывком задвинул молнию.
– Все в порядке, месье Гайз... Вы удовлетворены?
– Вы, наверно, считаете, что мои произведения - литература весьма дурного сорта.
– Это не литература, месье Гайз. Это нечто иное.
– Совершенно с вами согласен.
– В самом деле?
– Когда я двадцать лет назад начал серию "Джарвисов", я вовсе не задумывался над тем, какие книги я буду делать, хорошие или плохие, главное было заняться делом. Наверстать время.
– Стыдиться вам нечего, месье Гайз. Вы идете по стопам Питера Чейни и Яна Флеминга.
Он протянул мне золотой портсигар с бриллиантовым запором.
– Благодарю вас. С тех пор как я начал писать, я не курю.
– Но откуда вы так хорошо знаете французский?
– Я родился во Франции и жил здесь до двадцати лет. Потом мне пришлось покинуть Францию, и я начал писать на английском.
– А вам не трудно писать по-английски?
– Нет. Я хорошо знал язык. Моя мать была англичанка. Она с давних пор жила в Париже. Была танцовщицей в мюзик-холлах.
– Ваша мать была... girl? [здесь: танцовщица мюзик-холла (англ.)]
– Да. И притом одной из самых хорошеньких парижских girls...
Он устремил на меня долгий взгляд - в нем была тревога и жалость.
– Я очень рад, что вы назначили мне встречу в моем родном городе, сказал я.
– Проще было послать вам по почте в Лондон контракты и чек...
– Нет-нет... Мне нужен был предлог, чтобы вернуться в Париж... Я не показывался сюда двадцать лет...
– Но почему вы уехали из Франции?
Я подыскивал какие-то общие, неопределенные слова, чтобы уклониться от ответа.
– Жизнь - это ведь смена циклов... Время от времени она приводит тебя к ячейке с надписью "отъезд". С тех пор как я в Париже, у меня такое чувство, будто Эмброуза Гайза больше нет.
– У вас в Париже остались родные?
– Никого.
На мгновение он поколебался, точно боясь сморозить глупость.
– В общем, вы хотели совершить паломничество?..
Он произнес эту фразу торжественным тоном - у меня мелькнула мысль, уж не подтрунивает ли он надо мной.
– Поездка могла бы мне дать
– Книги под названием "Джарвис в Париже".
– Какой бы том "Джарвиса" это был?
– Девятый.
– Не знаю, вызовет ли эта книга такой же интерес моих соотечественников, как другие "Джарвисы", но вы должны ее написать. Лично я всегда любил автобиографические произведения.
– Это был бы своего рода портрет художника, написанный им самим, сказал я, стараясь сохранять серьезный тон.
– Чрезвычайно интересно, месье Гайз.
– Само собой, эту книгу я написал бы по-французски.
– В таком случае, поверьте, я буду одним из самых усердных ваших читателей, - заявил он, слегка склонив голову с суховатым изяществом самурая.
Потом бросил взгляд на свои ручные часы.
– Полночь... Я вынужден вас покинуть... Мне надо еще составить отчет для моего издательства... А завтра в семь утра я улетаю в Токио...
Мы прошли через опустевший зал ресторана. Палас заглушал звук наших шагов.
– Я вас провожу, - сказал Тацукэ.
Лифт останавливался на каждом этаже, и всякий раз в раздвинувшиеся створки двери видны были одинаковая площадка и одинаковый бесконечный коридор. Тацукэ опять нажимал кнопку первого этажа, опасаясь, как видно, что мы снова вознесемся наверх и так и будем скользить вверх и вниз до скончания времен. Но он тщетно нажимал кнопку, лифт еще несколько минут неподвижно стоял в ожидании клиентов, которые так и не появлялись. И каждый раз открывшийся нашим взглядам пустынный коридор со своим оранжевым паласом, полированными стальными конструкциями и покрытыми черным лаком дверями номеров уходил куда-то в бесконечность...
На первом этаже в холле на скамьях сидели две группы туристов: десятка два немок лет под сорок и столько же японцев, мужчин такого же возраста в темных костюмах. Они недоверчиво поглядывали друг на друга, и у каждого на шее, как обрывок поводка на собачонке, висел кусочек картона, на котором красным были напечатаны буквы "МЗ".
– Знаете, что означают буквы "МЗ"?
– спросил Тацукэ.
– "Международные знакомства"... Эта туристическая фирма организует в июле в Париже, в здешнем отеле, знакомства туристов... Число мужчин и женщин в группах всегда равное...
– Он взял меня под руку.
– Каждый вечер сюда, в холл, прибывают две новые группы... Мужчины и женщины... Сначала они разглядывают друг друга... Потом мало-помалу лед трогается... Они разбиваются на пары... Поглядите... Впереди у них целая ночь, чтобы познакомиться. Я наблюдал в баре прелюбопытные сцены... Оригинальная форма туризма, вы не находите?
Один из японцев отделился от своей группы и торжественно направился к немкам, словно исполняя миссию посла. В свою очередь, одна из немок двинулась ему навстречу.
– Видите? Церемония началась... У каждого мужчины есть фотография его будущей подруги, и наоборот... Скоро обе группы перемешаются. И, держа фотографии в руках, будут пытаться по ним узнать партнера... Странные дела творятся в Париже в июле, не правда ли?
Стиснув мне локоть, он вел меня к выходу из отеля.
– Вы собираетесь остаться здесь еще на несколько дней?
– спросил он.