Утраченный покой
Шрифт:
– Да, я ренегат, и работаю на него, – кивнула на болотника. – Доволен?
– Да, – коротко ответил Тони, – Но можно знать, почему?
На ее лице мелькнула тихая улыбка.
– Он лучше Седрика.
Пес пристально глянул на Фрешита.
– Хочется верить. Ну… пошли, что ли… – и бросив виноватый взгляд на Ники, он взяв волчицу за руку, побрел к темному скоплению деревьев.
Убедившись, что с младшим все в порядке, Шон отдался Эльвисе.
Следующий эпизод уже был позже на час или около того. Тони проверял пистолет, а Ники обнимала его со спины –
– За мной долг, Джес.
– Отдашь как-нибудь, – спокойно отозвалась та. Фрешит ласково погладил ее по волосам.
– Чери, может, одумаетесь, – произнес болотник, – Франсу Росео нужна белой и сильной, не будет он ее убивать.
– А Франс ли князь? – горько отозвался Шон. – А если и князь, насколько велика его сила?
Фрешит тяжко вздохнул и ничего не ответил.
– Постарайтесь не развязать войну, – это он уже Тони.
– Я пес, а не волк. Если что, на это и упирайте. Стая Седрика отказалась от меня и трижды пыталась убить. Я одиночка. Верней, у меня своя стая, – добавил он, бросив взгляд на Ники.
– Она divinitas, – сухо констатировал болотник.
– Она моя.
– Это ты мой, понял? – вспылила Ники, – Ну… после госпожи ты мой! И только попробуй не вернуться и геройски подохнуть! Шкуру спущу!
Тони прыснул смехом и обнял ее.
– Мы надерем трупакам задницы, найдем хозяйку, и снова всё будет хорошо, малышка. Я обещаю.
– Человек! – фыркнул Шон. – Человеческий треп. Пошли уже.
– Мы будем ждать здесь, – обронил болотник.
Логово вампов внешне выглядело как полузаброшенный заводик или что-то в этом роде, нежилое здание. Парковки перед ним не было, машины заезжали прямо внутрь, и не зря – дорогие тачки в этом районе были неуместны и недолго простояли бы на улице, несмотря на ауру страха на подступах к логову.
Шон шел и как-то собирался, концентрировался. Если до этого я воспринимала воспоминания как фильм, то теперь до меня долетали отголоски чувств и мыслей.
Шон боялся. Очень боялся попасть в рабство к мертвякам и снова стать кормом. Но больше всего он боялся, что со мной случилось что-то непоправимое. Он верил, что я спасу его, вытащу из любого ада. Лишь бы я была в порядке, лишь бы осталась сама собой. Но его пугала до ступора мысль о том, что я могла измениться, стать такой, как все остальные – прежние хозяева. Он запретил себе об этом думать. Вместо этого стал вспоминать, как мы стояли возле выхода из подвала, и я смотрела на него. Смотрела, как на равного. Смотрела с лаской. С любовью.
Вдруг страх ушел. Ему стало удивительно легко. «Пати, Свет мой, вытащит меня», – уверился он. – «Если она не у них, то вытащит меня раньше или позже. Если у них, то вдвоем – мы сбежим, и мертвяки ответят за всё».
Злость и боевой азарт взбодрили кровь. Терять нечего.
– Делай,
Тони с искоса бросил на него на удивление спокойный взгляд.
– Это, точно, Чери. Главное, чтоб хозяйка не у них была, – добавил он.
– Если и у них, то отобьем.
– Отобьем, – кивнув, согласился пес.
Последние метров сто до входа в ангар они шли молча, зная, что у вампиров отличный слух.
– Ты знаешь, кто мы? – подойдя, спросил Шон часового, старого, но слабого вампа.
Тот уставился на них, не меняя расхлябанной позы.
– Ты слабак красный, а он блохастый. Что вы забыли здесь?
– Неправильный ответ. Мы слуги Пати Росео-Дженьювин.
От этих слов вамп собрался
– Что вам нужно?
– Поговорить с Франсом… князем.
– Его нет.
– Его нет? Или он не хочет с нами говорить? Или кто-то сует нос не в свое дело? А?
– Нет его, я же сказал.
И тут дверь ангара рывком поднялась. На пороге стояла фигуристая вампиресса, затянутая в черную кожу. Старая. Сильная. Страх сжал сердце Шона, но тут же отступил перед злостью и ненавистью.
– Инкуб, – промурлыкала мертвячка, – Чтоб мне провалиться, инкуб. А я думала, мы всех повыели.
Она намерено медленно приблизилась одновременно соблазняя и устрашая.
– Ты что, не местная? – голос Шона прозвучал весьма пренебрежительно.
Мертвячка в мгновение ока оказалась рядом с ним, и заломила ему голову вбок, обнажая шею.
– Аманда, – испугано крикнул вамп. – Это слуги белой, сильной белой. И она тебя упокоит нафиг, если ты…
Шон полетел на землю, превращая краткую вспышку паники в ярость, а психованная мертвячка уже нависала над часовым.
– Запомни, слизняк, если хочешь еще немного потоптать эту землю, а не встретить рассвет на крыше в серебряных цепях: не пытайся угрожать мне.
– Я предупреждал, хотел как лучше, – тихо проблеял перепуганный вамп.
– Где Франс? – это Тони подал голос. Зря.
Вампиресса мгновенно оказалась напротив него, почти вплотную.
– Блохастик. Тепленький блохастик, тоже раб белой, да?
Лицо Тони оставалось безмятежно спокойным, прозвучал выстрел.
– Слуга, – как ни в чем не бывало, уточнил он и, поднеся пистолет ей к подбородку, вынес мозги. – Не раб, – это уже прозвучало в пустоту.
Шон, не вполне соображая, кинулся к часовому и, взяв того в захват, приставил саблю к горлу, Тони метнулся к кнопке и нажал, опуская дверь.
– Ну ты даешь, – только и вымолвил инкуб. От легкости, с которой расправились со столь старой вампиршей, ему хотелось смеяться в голос, радуясь такому чуду и удаче.
– Она психопатка. Ей плевать на авторитеты, а я жить хочу. Эй, трупак, колись давай.
– Я слышал, что князь ушел еще до заката. Но он мог вернуться.
– Как?
– Ну через крышу, – торопливо пояснил часовой, – Не убивайте, не убивайте, пожалуйста, я никому…
– Тихо, – прикрикнул Шон, с трудом сдерживаясь, ведь сабля перережет шею трупаку легче, чем теплый нож масло.