Утраченный символ
Шрифт:
В первом вагоне пассажиров ехало всего четверо — трое подростков и пожилая женщина. Они заметно испугались при виде вооруженных мужчин. Симкинс продемонстрировал удостоверение.
— Все в порядке. Оставайтесь на своих местах.
Агенты двинулись по запертому со всех сторон составу — один вагон за другим. На «Ферме», в тренировочном центре для обучения и подготовки агентов ЦРУ, такой прием назывался «выдавливать зубную пасту из тюбика». Поезд шел полупустым, и, осмотрев почти половину состава, Симкинс с помощниками пока не обнаружили никого хотя бы приблизительно подходившего под описание Роберта Лэнгдона
«Терпение».
У Симкинса начали сдавать нервы. В предпоследнем вагоне сидел только один пассажир — китаец. Агенты прошли из конца в конец, пристально оглядывая салон в поисках укромных уголков. Их не было.
— Последний! — объявил Симкинс, поднимая оружие, и троица приблизилась к перемычке между вагонами. Однако, шагнув внутрь последнего вагона, они остановились как вкопанные.
— Как это?!..
Симкинс метнулся в противоположный конец пустого салона, проверил за сиденьями. И, клокоча от ярости, завопил:
— Куда они делись?!
Глава 79
В восьми милях к северу от Александрии, что в штате Виргиния, Роберт Лэнгдон и Кэтрин Соломон неторопливо шагали по широкому покрытому инеем газону.
— В тебе погибла актриса, — похвалил Лэнгдон, впечатленный сообразительностью и находчивостью Кэтрин.
— Ты тоже неплохо подыграл, — улыбнулась она.
Сначала Лэнгдон удивился, когда Кэтрин устроила странные выкрутасы в такси: ни с того ни с сего потребовала свернуть на Фридом-Плазу, развела примитивную теорию о звезде Давида и Большой печати США. А потом зачем-то нарисовала на долларовой купюре известную среди сторонников теории заговоров картинку и начала твердить Лэнгдону, чтобы присмотрелся получше, куда она указывает ручкой.
В конце концов Лэнгдон осознал, что Кэтрин обращает внимание совсем не на купюру, а на крошечный огонек индикатора в спинке водительского сиденья. Засаленная лампочка горела так тускло, что он ее даже не замечал, однако теперь, наклонившись вперед, разглядел приглушенное красноватое свечение. И бледную надпись под индикатором: «Интерком включен».
Лэнгдон в смятении обернулся на Кэтрин, которая, сделав страшные глаза, показывала взглядом на переднее сиденье. Он украдкой посмотрел туда же, за прозрачную перегородку. На приборном щитке лежала распахнутая сотовая раскладушка водителя — светящийся экран развернут к интеркому. Через секунду Лэнгдона осенило, зачем Кэтрин устроила спектакль.
«Они знают, что мы в такси. Нас подслушивают».
Профессор понятия не имел, сколько у них остается времени до того, как такси окружат и остановят, но было ясно: медлить нельзя. Он принялся подыгрывать Кэтрин, смекнув, что смена маршрута и внезапное желание попасть на Фридом-Плазу связано отнюдь не с пирамидой, а с огромной станцией подземки — «Метро-Центр», — откуда можно уехать по красной, синей или оранжевой ветке в любом из шести направлений.
На
Проехав шесть остановок на север до Тенлитауна, они вышли из метро в тихом престижном районе. Искомый приют увидели сразу — самое высокое здание на мили вокруг, обрамленное широкими, идеально подстриженными газонами, вырисовывалось на горизонте, чуть в стороне от Массачусетс-авеню.
Успешно «заметя следы», как выразилась Кэтрин, беглецы зашагали по мокрой траве. Справа раскинулся садик в средневековом стиле, знаменитый старыми розовыми кустами и «Тенистым павильоном». Кэтрин с Лэнгдоном туда сворачивать не стали, направившись к величественному зданию, о котором и шла речь в телефонном приглашении.
«В приюте моем десять камней с горы Синай, еще один — прямо с небес, и один — в образе темного отца Люка».
— Никогда не бывала здесь ночью… — проговорила Кэтрин, скользя взглядом вверх по ярко подсвеченным башням. — Потрясающее зрелище!
Лэнгдон и сам забыл, как впечатляюще выглядит это архитектурное сооружение, шедевр неоготики, расположенный в северном конце Эмбасси-роу. Последний раз он был здесь много лет назад, когда писал статью для детского журнала, надеясь пробудить в юных американцах интерес к этой поразительной достопримечательности. С тех пор его очерк «Моисей, лунные камни и “Звездные войны”» вошел не в один путеводитель.
«Вашингтонский национальный собор… — думал Лэнгдон, ощущая душевный подъем, как от свидания после долгих лет разлуки. — Где же, как не здесь, спрашивать про единого истинного Бога?»
— Здесь правда есть десять камней с горы Синай? — полюбопытствовала Кэтрин, глядя на колокольни-близнецы.
Лэнгдон кивнул.
— Перед главным алтарем. Символизируют Десять заповедей, полученных Моисеем на горе Синай.
— А лунный камень?
«Прямо с небес».
— Да. Один из витражей называется Космическим и в его мозаику инкрустирован фрагмент лунного камня.
— Ну ладно. Но насчет последнего ты ведь пошутил? — Прекрасные глаза Кэтрин вспыхнули недоверием. — Статуя… Дарта Вейдера?
Лэнгдон усмехнулся:
— Темный отец Люка Скайуокера? А как же! Самое популярное из всех украшений Национального собора. — Он махнул рукой в сторону западных башен. — Ночью трудновато разглядеть, но он там.
— Да как мог Дарт Вейдер оказаться в Вашингтонском национальном соборе?!
— Детский конкурс — нужно было вырезать горгулью, изображающую лик зла. Дарт победил…
Они подошли к парадной лестнице перед главным порталом, скрывавшимся в глубине восьмидесятифутовой арки под круглым окном-розеткой необыкновенной красоты. Лэнгдон вернулся мыслями к таинственному телефонному собеседнику.
«Пожалуйста, никаких имен… Скажите, удалось сберечь вверенную вам карту?»
У Лэнгдона уже начала ныть рука под тяжестью каменной пирамиды в портфеле, хотелось избавиться от груза.
«Приют и ответы».
Вот и последние ступеньки. Лэнгдон и Кэтрин замерли перед внушительными деревянными дверьми.