Утраченный трон

Гринвуд Эд

— Нет, Фолкрон. — Придворный маг уже двинулся к выходу, когда он бросил ему вслед: — Да, еще один вопрос. Как получилось, что Владычица Самоцветов, изнеженная девица и рабыня заклинаний своего отца, умеет читать эти парящие в воздухе книги, а все остальные маги Долины — нет? Неужели боги отметили ее своим особым расположением?

Лицо Фолкрона потемнело.

— Ответ на ваш первый вопрос — не знаю. Ответ на второй: господин барон, те, кого отмечают боги, редко удостаиваются большего, чем кратковременная милость. Чаще их судьбой

становится мрачный удел, о котором барды слагают трагические баллады. Я бы не хотел быть отмеченным милостью богов.

Он оглянулся на хозяина, и они смотрели друг другу в глаза очень долго, молча, не шевелясь, потом барон медленно провел языком по губам и сказал:

— Фолкрон, твоя мудрость меня пугает. Снова. Возможно, боги все же тебя отметили.

Придворный маг Сиятельного ничего не ответил и вышел за дверь, но барон Одеман Сиятельный знал его уже давно, и от глаз его не укрылся быстрый жест, отводящий беду, который сделал маг перед уходом.

9

НЕДРЕМЛЮЩИЙ НОЧНОЙ СТРАЖ

ИНОГДА САРАСПЕРУ Коделмеру казалось, что боги отметили его и что им доставляет особенное наслаждение сыграть шутку со старым, одиноким целителем. Никакой сон не мог подарить ему это сладостное ощущение теплых губ, языка, проникающего в его полураскрытый рот, и нежного мурлыкания: «Сараспер, вернись ко мне. Вернись!»

Действительно, это не сон. Легкое покалывание в теле было вызвано магическим огнем, который омывал его изнутри и снаружи, и этот огонь рождался от прикосновения к груди твердой фигурки из его кошелька, прижатой к нему теплой тяжестью… Эмбры!

— Г-госпожа Серебряное Древо? — недоверчиво спросил он прямо в губы, прижатые к его губам.

Он попытался сесть, опираясь на камни, которые шатались и переворачивались. Стремясь обрести равновесие, он ухватился рукой за что-то теплое и мягкое — определенно не за камень.

За нечто обнаженное. Потрясенный, он уставился в глаза Владычицы Самоцветов, всего в нескольких дюймах от его глаз, и отдернул руку, словно схватился за горящую ветку.

— Что?..

— Сараспер, — твердо произнесла волшебница. — Мне необходимо, чтобы ты очнулся. Ты меня слышишь?

Длиннозуб выбрал именно этот момент, чтобы зареветь. Вслед за этим донеслись стук падающих камней и ругань Краера. Две головы повернулись одновременно, и две пары глаз увидели, как квартирмейстер мешком свалился с балкона на пол, а волк-паук злобно бросился за ним.

Потом Эмбра и Сараспер снова повернулись друг к другу, почти соприкоснувшись носами, и старый целитель скривил губы.

— Госпожа, — пролепетал он, — я слушал, но…

Эмбра схватила его ладонь и снова положила ее к себе на грудь.

— А теперь? — прошептала она.

Сараспер снова отдернул ладонь.

— Госпожа… детка… прекрати это, — проворчал он. — Скажи мне, что я должен сделать?

— Используй ту магическую силу,

которую я вливаю в тебя, соприкасаясь с тобой телом! Исцели самого себя, — ответила ему Эмбра. — А потом, если сможешь, помоги Хоукрилу, чтобы он мог встать и двигаться. — Она слегка улыбнулась и быстро прибавила: — А потом мы хотим, чтобы ты увел нас прочь от этого длиннозуба, помог обойти все ловушки и добыл для нас еще магических предметов, из которых мы оба сможем черпать энергию…

Сараспер закивал, почти лихорадочно.

— Госпожа, — рявкнул он, пытаясь оттолкнуть ее, — Сарг побери, все эти задания можно перечислить потом!

Длиннозуб приближался к ним с угрожающей скоростью. Он игнорировал пляшущую фигурку квартирмейстера, который наносил удар и отскакивал в сторону, потом снова бросался к зверю, колол его и снова отскакивал. Тварь направлялась прямо к волшебнице.

— Исцели себя! — прошипела она снова, хладнокровно встала, поправила корсаж, опустила рукава и повернулась лицом к приближающемуся чудовищу.

Сараспер широко раскрытыми глазами смотрел на нее и чувствовал, как в него вливается магическая сила, успокаивая и возбуждая одновременно. Трое свидетели, ощущение было приятным. Очищающая, живительная сила, которая вернула его измененной руке человеческую форму, прогнала тошнотворное, опустошающее чувство изнеможения… но ему необходимо еще несколько мгновений, совсем немного времени, а длиннозуб уже так близко.

Эмбра Серебряное Древо сделала быстрое движение пальцами, и из них вырвался огонь — короткая, обжигающая молния, хлестнувшая по глазам волка-паука. Длиннозуб взвизгнул, но продолжал наступать.

Волшебница уже бежала прочь, с натянутой улыбкой и выражением воинственного азарта на лице; она увлекала за собой длиннозуба.

Сараспер оставался неподвижным, пока последние всплески магической силы не вернули его в состояние полной боевой готовности, и смотрел, как грациозно движется вдали Владычица Самоцветов. Она уклонялась и описывала круги, а длиннозуб, опустив голову и угрожающе разинув слюнявую пасть, рычал и упорно преследовал ее. Его глаза иногда становились золотистыми, как у льва, а иногда горели холодным белым светом, словно у этой твари был недюжинный ум.

Где Дваер? Эмбра предостерегающе поднимала руку, хватала пустоту, будто могла ее удержать и бросить, и время от времени почти игриво кричала:

— О Сараспер, не возись целый день! У меня почти не осталось магической силы, чтобы развлекать этого зверя!

Неужели они потеряли Камень? Казалось, прошла целая вечность, пока Сараспер поднялся на ноги, ободряюще махнул девушке рукой и побрел по неустойчивым камням, которые предательски уходили из-под ног, туда, где лежал латник. Он спотыкался, размахивал руками в поисках равновесия, тихо и часто ругался и все время следил за длиннозубом. Наконец целитель добрался до Хоукрила и вздрогнул, когда увидел его.