Утраченный Завет
Шрифт:
С другой стороны, Лот совсем недавно жил в Содоме, и инстинкт пастуха подсказывал ему, что нужно поскорее покинуть пределы города и искать убежища в холмах Трансиордании. Члены семьи Лота покинули Содом и направились в Зоар (небольшое поселение, выстроенное на руинах Белы), который в наши дни представляет собой место археологических раскопок Баб-эд-Драх, расположенное у подножия ущелья, через которое протекает река Карак. Их решение покинуть Содом было принято как раз вовремя. Когда они пересекали соляной бассейн Лисанского полуострова к югу от Соленого моря, из земных недр раздался мощный рев, возвещавший о начале легендарного катаклизма.
Складки и смещения в породах Лисанского района Мертвого моря (рядом с предполагаемым местом гибели Содома)
Большой геологический разлом, который простирается вдоль долины Иордан через Арабах и залив Акаба в Красное море, содрогнулся и высвободил веками копившееся напряжение. Открылись гигантские трещины, поглотившие возделанные сады и поля. Жидкая сера из земных недр взметнулась в воздух на высоту тысячи футов и огненным дождем обрушилась на города Содом и Гоморра. Жители либо задохнулись, либо сгорели заживо в своих тесных жилищах. Серные шары, оставшиеся от этого чудовищного фейерверка, до сих пор находят на территории этого региона. Равнина Сиддим прекратила свое существование, когда ее каменистая основа исчезла из-под слоя плодородной почвы. Земля буквально растворилась по мере того, как подземные воды просачивались на поверхность (в современной геологии этот феномен, обычно связанный с землетрясениями, называется разжижением поверхностных осадков). Воды Соленого моря хлынули на сушу и затопили пылающие руины Содома. Этот город, оставивший о себе дурную славу, само название которого стало синонимом распущенности и разврата, ушел под воду, где остается и по сей день на глубине немногим более 100 метров под поверхностью Мертвого моря, которое само по себе расположено на 400 метров ниже уровня Мирового океана и является самой низкой географической точкой на поверхности Земли.
Все эти годы Аврам и Сара были бездетными, но потом, когда считалось, что Сара уже вышла из детородного возраста, она вдруг родила здорового мальчика. Разумеется, это сочли даром Божьим и нарекли ребенка Исааком. [67] Однако Исаак не был первым или единственным сыном Аврама.
Во время своего пребывания в Египте Аврам взял наложницу в качестве ответного дара от фараона Хети. Новый хозяин назвал девушку Агарь и приставил в услужение к Саре, когда евреи отбыли из Египта.
67
Исаак: «Путь [Бог] улыбается».
«И взяла Сара, жена Аврамова, служанку свою, египтянку Агарь, по истечении десяти лет пребывания Аврамова в земле Ханаанской и дала ее Авраму, мужу своему, в жены. Он вошел к Агари, и она зачала» [Быт., 16: 3–4].
В 1842 г. до н. э., за несколько лет до рождения Исаака, Агарь стала наложницей Аврама и родила ему сына, которого гордый отец назвал Измаилом. [68] Но после рождения сына Сары в 1829 г. до н. э. у Аврама появился новый наследник, который, будучи ребенком главной жены племенного вождя, превосходил Измаила как по своему статусу, так и по праву наследования. В последующие годы трения между двумя матерями настолько усилились, что открытый конфликт был неизбежен.
68
Измаил (Ишмаэль): «Эль слышит».
В конце концов Сара пришла к выводу, что, пока Измаил и его мать-египтянка остаются в лагере, права ее собственного сына находятся под угрозой. Она пришла к Авраму и в приступе ревности потребовала, чтобы Агарь и Измаил были изгнаны из племени куда-нибудь подальше. Никто не мог посягать на ее положение главной жены и на права наследника. С тяжелым сердцем Аврам уступил ее желанию и отослал от себя своего старшего сына.
Агарь и Измаил отправились на юг через Беершебу в пустыню Паран на Синайском полуострове, где они и поселились. Измаил взял себе жену-египтянку и, по преданию, стал отцом двенадцати сыновей, которые в свою очередь стали эпонимическими основателями двенадцати племен (как впоследствии случилось с Иаковом и двенадцатью коленами Израиля). В арабском фольклоре Измаил считается родоначальником «арабской нации».
Эпизод с изгнанием сводного брата Исаака вскоре повторился, так как Сара снова принялась безжалостно устранять воображаемых соперников своего сына. У Аврама была вторая наложница по имени Кетура, которая родила ему шестерых сыновей. По настоянию Сары ее тоже отослали прочь вместе со всеми сыновьями. С запасами провизии и под защитой преданного отряда наемников эта вторая группа изгнанников
Жизнь во времена бронзового века часто была жестокой и кровавой. Сама природа наносила удар за ударом по несчастным обитателям Земли, поражая их жестокими бурями, наводнениями, засухами, эпидемиями, голодом и землетрясениями. Люди научились договариваться с этим жестоким миром, постоянно умиротворяя богов жертвоприношениями в надежде, что грядущие катастрофы обойдут их стороной. Как мы могли убедиться, во времена Аврама такие бедствия, как голод и эпидемии, были особенно распространенными. Люди, находившиеся в отчаянном положении, шли на крайние меры, чтобы обеспечить свое выживание. Убедить Бога в стойкой вере и преданности можно было лишь с помощью огромной личной жертвы. Величайшей жертвой из всех было предложить Богу самое ценное для себя — старшего сына и наследника. Так в эти тяжелые времена зародилась традиция жертвоприношения первенцев.
Этот чудовищный обычай, поначалу рожденный отчаянием, соблюдался более тысячи лет. Во время осады городов старших сыновей сбрасывали с укрепленных стен в тщетной надежде, что местное божество засвидетельствует этот высший акт преданности и придет на помощь своему городу [Ашкелонская стена в Карнаке и 2-я Книга Царств, 3:27]. В финикийском городе Угарит позднего бронзового века жертвоприношение детей на костре («жертва-малок») было разновидностью культа Эля и Ваала. Израильский судья Иеффай отправил свою дочь на всесожжение в честь Яхве [Книга Судей, 11:30–31]. Цари Иудеи — Ахаз и его внук Манассия — сжигали своих сыновей в месте жертвоприношения-молок, расположенном в долине Хинном к югу от Иерусалима. Во времена израильских пророков Иеремии и Иезекииля та же самая долина продолжала служить местом, где малых детей приносили в жертву во имя Яхве и других идолов — впрочем, это вызывало гневное осуждение пророков.
«Ибо сыновья Иуды делают злое перед очами моими, говорит Господь; поставили мерзости свои в доме, на котором наречено имя мое, чтобы осквернить его. И устроили высоты Тофета в долине сыновей Енномовых, чтобы сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне, чего я не повелевал и что мне на сердце не приходило» [Иеремия, 7: 30–31].
В финикийском Карфагене [69] есть большое кладбище, известное как Тофет, которое было целиком предназначено для сожженных останков тысяч маленьких детей. В Кносском дворце на Крите археологи даже нашли кости детей с хорошо сохранившимися отметинами от ножей — явными приметами ритуального жертвоприношения и каннибализма, и, разумеется, все мы помним о жертвоприношении Ифигении, дочери Агамемнона, перед отплытием ахейского флота в Трою через Эгейское море. История о том, как израэлиты предположительно отказались от практики человеческих жертвоприношений на ее раннем этапе, рассказана в главе 22 книги Бытия.
69
Карфаген: основан в 825 г. до н. э.
Однажды, когда Исаак был подростком, Аврама посетило видение, в котором Эль потребовал от него принести высшую жертву. На следующий день с тяжелым сердцем он нагрузил ослов хворостом для костра и направился на север к месту жертвоприношений на горе Мориа — скалистом утесе над городом Салим, где правил духовный наставник Аврама Мелхиседек. Через три дня Аврам, Исаак и их слуги стояли на хребте Сильван и смотрели на гору Мориа, расположенную по другую сторону долины Кедрон. Слугам приказали ждать здесь, в то время как Аврам с Исааком пошли приносить жертву для Эля. Когда отец и сын подошли к каменному алтарю для жертвоприношений, Исаак понял, что он предназначен для всесожжения, поскольку на вершине не было связанной жертвенной козы или овцы. Отдаваясь на волю своего любимого отца, Исаак позволил связать себе руки и молча лег на алтарь. Ни слова не было произнесено между палачом и предполагаемой жертвой. Никакие слова не могли выразить их чувства в этот момент высшего испытания преданности отца своему единственному Богу и преданности сына своему любимому отцу.