Утренний бриз

Вахов Анатолий Алексеевич

В комнате было тихо. Бирич медленно положил радиограммы на стол. Он был оглушен. Что же теперь делать? Бежать, бежать из Ново-Мариинска! Под ним словно дрогнула земля. Большевики овладели Владивостоком. Значит, с первым пароходом они будут здесь, и тогда придется отвечать за расстрел ревкома.

Бирич чувствовал себя в западне, которую сам же расставил. Его смятение, растерянность отразились на лице и были замечены Рули, который наблюдал за коммерсантом:

— Вы, кажется, расстроены,

мистер Бирич?

— Я? Нет… хочу обдумать, — неловко отозвался Бирич. — Так все неожиданно…

— Все закономерно, — Рули постучал подошвой по полу. — Только нельзя терять под собой твердой земли. Будете крепко стоять на ней, ничего вам не страшно. Надо быть реалистом, а вы, русские, — романтики. Я хочу дать вам, несколько полезных советов.

— Я слушаю, — Бирич присел к столу. Американец незаметно показал глазами на Учватова. Начальник радиостанции, сидевший на краешке стула со сложенными на коленях руками, был весь внимание. Его тоже перепугали принятые сообщения.

Бирич понял Рули и сказал Учватову:

— Вы бы, Иван Захарович, надолго не оставляли радиостанцию. Могут быть экстренные сообщения. Прошу вас, следите, за всеми передачами.

— Хорошо-с, — Учватов нехотя встал. Бирич добавил, положив руку на бланки радиограмм:

— Об этих новостях никому ни слова!

— Что вы! — испугался Учватов. — Я только могу вам и господам нашим друзьям.

— Хорошо. Поступайте и дальше так же, — Бирич протянул руку Учватову. — Счастливо.

Когда начальник радиостанции вышел, Рули заговорил деловито и поучительно:

— События во Владивостоке обязывают нас несколько изменить тактику. Вы должны сейчас избрать здесь правление, которое бы по форме, внешне было близко или похоже на прежний ревком.

— Мы думали с господином Струковым об этом, — сказал Бирич. — Изберем сегодня Анадырский Совет…

— Который, я надеюсь, не надо будет расстреливать, — засмеялся Стайн, сидевший на диване и до сих пор не принимавший участия в разговоре. Усмехнулся и Рули, он одобрил услышанное:

— О! Совет! Это хорошо! Это солидная вывеска!

— Она будет походить на вывески многих банков, — снова вмешался Стайн. — Вносите ваши вклады — и вы окажетесь банкротами. Ха-ха-ха!

Бирич только сейчас увидел, что Сэм пьян, и брезгливо отвернулся. Рули коротко бросил Стайну:

— Замолчите!

Это был приказ, Сэм притих. Рули обратился к Струкову:

— Вы должны по-прежнему считаться большевиком. Сейчас это очень кстати! Кого предлагаете в Совет?

— Наверное, надо известных и уважаемых, — начал Струков. — Из коммерсантов и…

— Нет! — прервал его Рули. — Совет должен возглавить, — тут он иронически усмехнулся, — человек, который был с ревкомом, и это все знали, а стал нашим.

Лучше из тех, у кого всегда здесь пустовато, — Рули похлопал себя по животу, — а хотелось бы набить, да еще за счет другого.

«Кого он имеет в виду?» — Обрадованный тем, что Рули не назвал его, Бирич быстро перебирал в памяти людей. Учватов? Нет, не то. Тренев? Этого надо подальше держать от себя. Он продаст в любую минуту. Это сволочь. Кого же? В комнате стояла тишина, и все молчали.

Струков был раздражен. Ему не понравилось предложение Рули. Дмитрий Дмитриевич уже не раз думал о том, что новое правление уезда должно состоять из сильных людей, которые бы смогли установить на всем полуострове твердый, почти военный порядок. И, как само собой разумеющееся, считал, что во главе правления должен быть он сам, ну а в помощники Струков наметил Бирича, Пчелинцева и Перепечко. Последнему, бедняге, не повезло. Струков равнодушно отнесся к смерти бывшего офицера. Она в нем не вызвала никаких переживаний. Дмитрию Дмитриевичу показалось, что его хотят оттеснить, преуменьшить его роль и заслуги в ликвидации ревкома. Он запальчиво начал:

— Я считаю, что управлять уездом сейчас…

— Должны мы, — перебив и продолжая его фразу, заговорил Рули. — Но в президентское кресло посадим того, кто выглядит розовым и не насторожит красный Владивосток.

Струков не мог не признать, что Рули прав, этот, понимая колчаковца, успокоил его, добавив с улыбкой:

— Вы остаетесь главнокомандующим военными силами, но в правительство входить не надо. Иногда популярность приносит вред.

— Председателем Совета я предлагаю Рыбина, — сказал Бирич. — Лучшей кандидатуры не найти.

— Рыбин? — Рули прикрыл глаза, почесал мундштуком верхнюю губу, вспоминая, о ком говорит Бирич. Потом кивнул: — Неплохо, очень неплохо! Рыбин вполне подойдет. Я надеюсь, что он красиво расписывается?

Струков и Бирич переглянулись. Они не понимали, что хотел сказать Рули. Рудольф улыбнулся:

— О, это чисто американское выражение. Президент должен красиво подписывать документы, которые ему предлагают. Это ведь очень утомительно, и остальное уже делают его помощники и советники.

Теперь расхохотались все. «Рыбин как раз для такого президента подходит», — с удовольствием и насмешкой думал Бирич.

— А главным советником у розового президента будете вы, — Рули мундштуком трубки, как пистолетом, нацелился в грудь Бирича. Павел Георгиевич смешался:

— Зачем же меня? Я думаю…

— Я уже думал и решил так! — бесцеремонно не выслушав Бирича, заявил Рули. — Вы будете хозяином. Ну и еще человека три себе подберите, которые бы понимали вас и не вызывали зависти у остальных.