Утро без рассвета. Книга 1
Шрифт:
Семен идет в сельсовет договориться с Панкратовым обо всем. Надо паспорт получить, характеристику. И все прочее. Панкратов встал навстречу поселенцу. По улыбающемуся лицу его понял, что тот рад концу поселения.
«Ну что ж. Всему приходит свой конец, а этот мужик мне ничего плохого не сделал. Забот не причинял. Жил, как все. Ничем особо не выделялся. Работал. И неплохо. Андрея выучил. Никого в селе не обижал. Но сколько ни живи мы — все-таки разные. И жизни. И судьбы. И дороги. Пусть едет. Оно всем так лучше. А прежде всего ему самому. Пусть не под замком, но в «клетке» жил.
— Значит, прощаться мы с тобой будем? Уедешь от нас? — превозмогая боль в ногах, улыбается Панкратов.
— Да. Подошло к концу мое времечко, — облегченно вздыхает Гиря.
— Ну что ж. Спасибо тебе, Семен.
— За что?
— Помощником ты был здесь. В трудное наше время. И не преступником, каким прислали тебя к нам — человеком жил. Мужиком. Понимал нас без лишних слов. Хоть в одном бою с нами смерть не принимал, а вот выжить помог. И дите сиротское, солдатское — делу научил. И забот не прибавил. Спасибо тебе.
— Не стоит, Василий Иванович. Ваша беда большой была. Как море. И горькой. Я лишь песчинка. А вы и меня не забывали. Не попрекали хлебом, какого и самим недоставало. За что спасибо говорите мне? За то, что жизнью своею меня жить по-человечески научили? За то, что боль и радость свою, не брезгуя мною — на всех поровну делили? Ни словом не обидели, ни намеком. Это я вам всю жизнь свою спасибо говорить должен. За то, что ты и в жизни остался солдатом, человеком! Не награды ради людям помогаешь. Жизни своей для нас и ныне не бережешь. Не как начальнику, как человеку тебе я обязан. Многим. Спасибо тебе. И коль обидел ненароком где
— не взыщи строго. Век тебя помнить буду.
— Ладно, Сем, и ты не помни лиха.
— Не было его, Василий Иванович.
— Документы твои готовы. Все. И характеристика. Сам писал. На, читай, — протянул Панкратов сложенный вчетверо лист бумаги.
Семен развернул его. Читал долго, медленно. Спотыкался. Снова читал. Много хорошего тут про Семена было написано. Поселенец даже вспотел от волнения. Никто в жизни ничего такого даже не думал о нем, а тут — написано. И кем! Фронтовиком! Героем! Значит не совсем уж он пропащий человек, раз сам Панкратов его хвалит. Этот прежде, чем слово сказать, сто раз подумает.
Семен бережно складывает характеристику. В ней все его долгие шесть лет. А в них немало чего было. Будет что вспомнить.
— Я тебе завтра все сразу отдам. После дежурства. Все получишь. И деньги, и документы, — улыбается Василий Иванович.
Семен идет в дизельную. Не спеша. Впервые улыбается, оглядывая дома. Мысленно прощается с ними, с людьми. Скоро он уедет. И поставит точку на поселении. На совхозе. Был он — и не станет его. Он тоже останется за спиною, в прошлом. Семен уедет. В Брянск. Решил устроиться где-нибудь в деревне. Но прежде Скальп. Его надо найти. Кенты помогут. А уж потом — в деревню. Подальше. В глухую. Жить тихо. Незаметно. Ничем не выделяться. Но Скальпа обязательно надо убрать. Ведь чудом жив. А все он! Он! Из-за него столько лет из жизни вычеркнуто! Многое не исправить. Все из-за него.
«Скальп» — сжимаются пудовые кулаки Семена и мышцы начинают наливаться знакомой тяжестью.
«Скальп» —
По лбу Семена, по вискам, пот крупными каплями бежит. Не терпится Гире, скорее бы прошли эти последние два дня. Теперь их полтора. Последняя ночь. И… В путь.
Поселенец подходит к дизельной. Открывает. Андрей, нахохлившись, сидит у стола. Скучает, а может думает о чем. Вот чудак! Скоро он закончит техникум. А решил в своем совхозе остаться. Механиком. Насовсем. Хотя может с дипломом в любой город махнуть. Там и работа, и жизнь поинтереснее. Но нет… Тут родился. Не хочет уезжать. Тут все его.
Семен прислушивается к голосу двигателя. Все в порядке. Тот дышит ровно. Поет. И, кивнув головой, дает знать Андрею, что тот может спокойно идти домой. Отдыхать. До завтра. Завтра он останется единственным хозяином дизельной. Ее повелителем. А сегодня ему еще можно отдыхать. Сегодня у него есть помощник. А завтра его не станет. Нет. Самому придется заботиться и думать обо всем. Верно, потому парень такой хмурый. Заботы заранее одолевают. И мысли всякие. С дипломом механика кому охота торчать в дизельной? Но ничего! Найдет замену. Выучит. И развяжет себе руки. Может ехать куда угодно. Он свое сделал. Отработал. Отдал. Теперь пусть другие. А может он иначе думает? Как знать? Но и это — его дело. Теперь все.
Семен поглаживает двигатель. Пыхтит старик. Старается. Молотит. Дотерпел-таки до конца поселения Семена. Не подвел. Завтра он в последний раз заправит его.
Неслышно встает Андрей. Сейчас он уйдет домой. А завтра — все. Неожиданно дверь в дизельную резко распахнулась. Семен повернулся. Что такое? На пороге бабка Таня. Волосы растрепаны, рот — немой крик перекосил. Глаза ищут. Андрей и Гиря застыли в изумлении.
— Сын! Мой Гриша к вам не приходил?
— Нет.
— Ушел он куда-то. Давно. И нет.
— Наверно на берегу? — вспомнил Гиря.
— Пойду я! — выскочила старушка. Андрей побежал за нею.
«Его ищут. А он опять наверное у скал. Сидит там тихонько. А мать тут с ума сходит. Хотя бы ее пожалел. Знает, что искать его будет. Так нет. Не может жить спокойно. Ему тяжело. А ей каково?» — думал Гиря, но вскоре забыл о бабке. Ведь после обеда он уедет. Ночью, возвращаясь домой, он слышал, что село не спит. Чьи-то голоса, плач, крики доносились. Но он не пошел узнать в чем дело. Чужими стали ему их заботы. Отболели. И, открыв дверь дома, забылся в предстоящих хлопотах о дороге.
Утром его растолкали чьи-то чужие руки:
— Семен! Сем, встань!
— Что? Чего надо— Помоги!
Гиря! подскочил. Перед ним Панкратов весь дрожащий, словно от мороза, стоял.
— Ну чего? — уставился на него Семен.
— Бришка пропал!
— Какой Бришка? — не понял Гиря.
— Слепой! Сын бабки.
Семен быстро натянул рубашку, брюки. Четко вспомнил лицо старушки. Да! Она прибегала вчера в дизельную. Спрашивала его.
— Везде искали. Нет нигде.