Утро черных звезд
Шрифт:
– А-иии, а-иии, а-иии, таваи! А-иии, таваи ран! А-и таваи гайси, таваи ран! – запели звонкие девичьи голоса в коридоре.
Ими-ран, не стыдясь выступивших слез радости, все слушал и слушал песню, восхвалявшую Единого Неделимого Создателя…
Пространство
Дорога в темноту
Таенн играл.
Гитара в его руках была как живое существо, то поющее от радости, то вскрикивающее от внезапной боли. И музыка, которую он сейчас играл, была как дорога. То эта дорога шла городом, и слышался в ней шум голосов и рокот незнакомых
Тревога и грусть.
Все слушали. Слушал Ри, сидевший за столом и опустивший тяжелую голову на руки, слушали Морис и Леон, слушал Ит. Слушал даже искин, до того сервировавший стол к ужину и забывший о том, что делал, – над столом неподвижно зависли пустые тарелки, а в воздухе повисла наполовину материализовавшаяся бутылка с красным вином.
Наказанный Скрипач, до этого сидевший, съежившись, в дальнем углу зала, выбрался из угла, заулыбался от восторга и начал было танцевать, но потом, словно устыдившись, сел на пол рядом с Итом и прислонился головой к его колену. Тот сперва напрягся, но потом взял и невесть зачем погладил Скрипача по длинным спутанным волосам.
Таенн играл. Он играл так, словно сейчас он и его гитара стали единым живым существом, и существо это, отчаянное и повинующееся не разуму, а страстям, стремилось вырваться из плена, обрести свободу, но что-то мешало, и снова брело оно по бесконечной дороге, которая и свобода, и тюрьма, и плен, и воля.
Когда музыка стихла, все почти минуту сидели, словно оглушенные. Первым молчание нарушил Морис.
– Спасибо, – тихо, словно боясь спугнуть уже отлетевшие звуки, сказал он. – Таенн, это… я правильно понял?
– Да, – кивнул Таенн. Гитара растаяла, но руки его словно бы еще помнили ее очертания и продолжали обнимать пустоту. – Это Сеть.
– Спасибо, – повторил Морис. – Ты великий композитор…
– Импровизация, – пожал плечами Бард.
– Импровизация – лучшее, что придумано в музыке, – заметил доселе молчавший Леон. – Это было что-то… неимоверное. Могучее что-то. Но, Таенн, ведь это у тебя получилось на смычке. Такую музыку может понять любой. И Бард, и… человек. Может быть, смерть пошла тебе на пользу?
Скрипач всхлипнул, вытер нос рукавом платья и на четвереньках заполз под стол. Все проводили его заинтересованными взглядами, но он из-под стола не вылез, снаружи торчали лишь ноги в весьма потрепанных ботинках.
– Ладно, пусть сидит, – смилостивился Ри. – Чего с дурака взять.
– После того что этот дурак с роботами сделал, я его скоро бояться начну, – заметил Леон. – Дурак-то он дурак, да вот только руки у него – дай бог каждому.
– Надо мной теперь полгорода ржет, – печально констатировал Ит. – Пока вы там совещались,
– Развяжется, – заверил Леон. – Решит, что ты с ним играешь.
– На сегодня я точно наигрался, – проворчал Ит. – И не кормите его со стола! Пусть приучается нормально есть, со всеми! Ри, прекрати, а! Он же не собака!!!
Из-под стола, там, где сидел Ри, высунулась рука и щелкнула в воздухе пальцами. Ри взял с тарелки маленькую булочку и положил в протянутую ладонь. Рука скрылась. Ит вздохнул и тоже полез под стол. С минуту стояла тишина, затем созидающий вылез, сел и невозмутимо принялся есть.
– Как там дела? – поинтересовался еле сдерживающий смех Таенн.
– Прекрасно, – ледяным голосом сообщил Ит. – Мне предложили огрызок булочки.
– А ты? – спросил Ри.
– А я отказался. Вы лучше расскажите, что было на совете? Какая-то новая информация появилась?
Таенн с опаской покосился под стол, но отодвигаться не стал.
– Главное решение, которое там было принято, – это сбор информации, начал он. – В том числе – определение физических границ пораженной области. Аарн считают, что поражен значительный фрагмент галактики, в которой мы находимся. Весьма значительный.
– Галактики? – с ужасом повторил Ит. – Да что же это… ничего себе, масштабы…
– А ты как думал, – развел руками Леон. – И процесс продолжается дальше, хотя он, конечно, сейчас замедлился. Не знаю, откуда байки про всемогущий Контроль, но пойми, что даже для нас масштабы несоизмеримы. Сэфес в стадии Энриас могут держать под контролем триста тысяч обитаемых миров максимум. Простой экипаж, вроде нашего, около двухсот тысяч. А в галактике, конкретно в нашей – триллион звезд. И миллиарды из них – имеют обитаемые планеты. Миллиарды. Понимаешь?
Цифры оставались цифрами, пустыми закорючками и ноликами, но Ита вдруг словно мороз продрал по коже. Нет, конечно же, он понимал, что случилось что-то действительно ужасное, из ряда вон выходящее, но состыковать реальность и ощущения никак не получалось.
«То ли еще будет, – прошептал в голове голос Эрсай. – Это ведь только начало. Прошло всего несколько дней. Для Вселенной это – секунда, даже меньше».
«Что я могу сделать? – в отчаянии выдохнул Ит. – Как я могу этому помешать, я же всего лишь человек, слишком маленький и слабый, и как…»
«Человека создал Бог, – с усмешкой шепнул Эрсай. – Мне кажется, он это сделал не просто так».
– Леон, я и понимаю, и не понимаю, – признался Ит. – Вот Ри сказал, что идет зачистка территории. А я не понимаю, от кого эту территорию зачищают. От таких, как вы? От людей? Это нелогично. Я читал… – он запнулся. – Не знаю, я ли это читал, но я помню что-то такое. Во время войны территорию зачищали от солдат противника. Но мирное-то население не трогали! Зачем этой силе уничтожать таких, как, например, Миани? Зачем кому-то понадобилось губить несчастную Террану, которая никого не способна обидеть… да, какой, к черту, обидеть, она даже противостоять никому не сумеет! А эта сила давит всех, без разбора. Люди, эгрегоры, Контролирующие… то, что Альдо говорил, ужасает – миллиарды разумных без всяких на то причин отправлены в небытие!