Утро генеральской казни

Казанцев Кирилл

Последняя фраза на какое-то время вогнала Митягина в ступор.

– Кажись, прапор наш приехал, – прислушался Максимов к звуку, доносившемуся из-за ворот.

– Машину твою привезли, девочка. Может, и в ней что интересное найдется… Скажем, те же «жучки» в багажнике обнаружим, а? Чего он двигатель не глушит?

Максимов направился было к воротам, ведущим на улицу, но остановился. Происходило что-то странное. Звучал ровно работающий двигатель, что-то хрустело. Створки ворот вздрогнули, подались на улицу, напряглись так, что даже

загудели. Митягин с Максимовым переглянулись, не понимая, в чем дело. Старлей даже отнял ствол от затылка Маши и нацелил его на ширящуюся полоску солнечного света.

Металлические кронштейны, вмурованные в кирпичную кладку простенков, медленно сгибались, а затем выломались вместе с обломками кирпичей и раствора. Высокие створки деревянных ворот, обрамленных стальными уголками, с грохотом упали на улицу и поползли по траве.

– Что за хрень? – тихо вымолвил Митягин, поводя стволом пистолета.

Старлей видел зеленеющее учебное поле, застывший метрах в двадцати от бокса «ЗИЛ» с работающим двигателем и только потом разглядел вращающийся барабан лебедки, закрепленный на бампере грузовика. Трос был зацеплен за створки и тащил их по траве. Максимов прищурился и тихо произнес:

– Он, наверное, в кабине на сиденье залег.

Митягин с пистолетом в поднятой руке медленно двинулся к выходу. И тут внезапно загрохотал пулемет. Пули врезались в кладку, посыпался колотый кирпич. Максимов с Митягиным бросились на бетонный пол. Старлей пару раз попытался выстрелить в ответ, но огонь был столь плотным, что он был вынужден вжаться в бетон.

Маша быстро сориентировалась, в чем дело, и бросилась к свету. Все произошло очень быстро. Оторвавший лицо от пыльного бетонного пола Митягин успел разглядеть промелькнувший перед боксом «УАЗ» с пулеметом, увидел, как Маша на ходу запрыгивает в машину – и военный внедорожник, подскакивая на ухабах, помчался по учебному полю.

– За ней! Быстро! – крикнул Максимов.

Капитан уже бежал к грузовику, в кузове которого блестел гламурным лаком миниатюрный «жук». Митягин еще раз выстрелил.

– Далеко, не достанешь. В кабину!

Максимов не стал терять время на то, чтобы отцеплять ползущие створки ворот. Прыгнув за руль, он перевел лебедку на холостой ход и вдавил газ. Замешкавшийся Митягин чуть не сорвался с подножки и не свалился под задние колеса.

– Помягче, капитан!

Барабан лебедки стремительно разматывался. Трос натянулся и тут же лопнул, вырвавшись из крепления. Раскачиваясь на ухабах, грузовик помчался вслед за «УАЗом».

Митягин, придерживаясь одной рукой за кронштейн зеркала, пытался прицелиться.

Ларин грамотно уходил от преследования – вел «УАЗ» зигзагами.

– Маша, перебирайся за руль, а то они от нас не отстанут.

Пуля, выпущенная Митягиным, пробила лобовое стекло армейского внедорожника.

– Быстрей же ты, Андрей! Так нас прикончат!

Митягин еще раз выстрелил. В ответ уже раздалась короткая очередь из пулемета.

Ларин стоял на корме «УАЗа», сжимая гашетку.

Максимов, вцепившись в руль, вел грузовик и недоверчиво щурился.

– Твою мать, старлей. Полная херня получается. Ты смотри, кто за пулеметом. Это же немец Бирхоф. Он что, совсем охренел? Или эта бабенка ему так голову вскружила?

– Догоним – разберемся, – огрызнулся Митягин.

– Брось затею со стрельбой, – посоветовал капитан. – Лучше парней наших вызывай. Пистолетом против пулемета не повоюешь.

«УАЗ» раскачивало, как шлюпку во время шторма. Ствол пулемета прыгал вверх-вниз. По большому счету, Андрей просто держался за ручки, чтобы не упасть. О прицельной стрельбе и речи идти не могло.

Маша обернулась через плечо, чтобы убедиться – Ларин все еще тут и не улетел за борт.

– Ты хоть пугани их, – крикнула она, – а то отставать не думают.

– Лучше вообще от них избавиться, – выкрикнул в ответ Андрей. – Жми на тормоза.

Маша не стала спорить – вдавила педаль. «УАЗ» качнулся носом к земле и замер. Вот тогда Ларин и нажал гашетку вновь. Разлетелись фары грузового «ЗИЛа». Осколками шрапнели брызнули зеркала. Осыпалось лобовое стекло. Из пробитого радиатора засвистел пар.

Максимов с Митягиным жались друг к другу на полу, надеясь, что мотор оградит их от пуль. От резкой остановки «Фольксваген» сдвинулся в кузове, проломил деревянный борт и завис на трех колесах.

– Вот же черт, – процедил сквозь зубы Митягин, когда стрельба стихла, и осторожно выглянул, приподняв голову над приборной панелью.

«УАЗ», набирая скорость, мчался по учебному полю. Ларин уже пересел на пассажирское сиденье.

– Ты меня хоть убей, старлей, но никакая она не журналистка. И немец никакой не менеджер по строительству. То, что они вытворяют, не каждому спецназовцу под силу. Ты наших парней вызвал?

– Обещали быть.

Маша отчаянно крутила руль, объезжая рытвины и препятствия, а их на учебном поле инженерной роты хватало. Тут тебе и окопы для стрельбы в полный рост, и ходы сообщения, и блиндажи – и все это поросло густой травой; даже пешком будешь идти, обязательно угодишь в яму.

– Отстали наконец? – спросила Шарапова.

– Не то слово – отстали. Колом замерли. Может, меня за руль пустишь?

– Нет уж. Я как-то из пулемета стрелять не обучена. И у меня чувство, что это только начало…

«Полоса препятствий» кончалась, впереди виднелась невысокая насыпь с засыпанной гравием проезжей частью.

– Ты смотри, Андрей, прямо тебе проспект.

«УАЗ» криво взъехал на откос и, набирая скорость, помчался вперед.

– С тобой все в порядке? – поинтересовался Ларин.

– Со мной-то да. Ты вовремя успел. Но Дугин тебе голову открутит. Ведь ты во всей красе засветился, дорогой мой герр Бирхоф. Так что можешь оставить при себе свой дурацкий немецкий акцент, тебе он больше не понадобится.