Утро ночи любви
Шрифт:
Она отвела глаза.
– А ты самостоятельная. Как решилась-то сюда прийти?
– Я просто не знаю, что мне делать. Родителям сказать боюсь, но ведь он же меня изнасиловал! Я не хотела!
– Ты уверена, что не хотела?
– Дядя Андрей!
– Тогда едем.
... Врач-гинеколог Вера Станиславовна была его хорошей знакомой, поэтому он без колебаний и повез Машу к ней. Лена, вторая жена, ходила к Вере Станиславовне на консультации, когда вынашивала Игореху, и он на последнем месяце ее беременности частенько сидел в коридоре, ждал. Потом и его долго инструктировали,
– Ну что? – спросил он.
– Я дала ей таблетку. Противозачаточную. Но, боюсь, не поможет. Ей надо было сразу прийти. Взяла мазок, дала направление на анализ крови. На предмет венерических заболеваний и прочих инфекций. Еще дала успокоительное. Разрывов нет, швов накладывать не придется. В общем, никаких травм, кроме душевной. Но это уже не ко мне, это к психологу. Я все написала в заключении.
– Погодите-погодите... Она была девственницей до вчерашнего дня?
– Нет.
– Как так? – оторопел он.
– А что вас удивляет? Время такое. Это сейчас не модно. Молодежь торопится жить, а девочки особенно.
– Вот почему она сразу не пришла!
– Простите?
– В милицию. А почему тогда пришла? Вот тебе и девочка из хорошей семьи!
– Но с другой стороны, она не наркоманка, даже, по ее словам, не курит, венерическими заболеваниями не отмечена, по крайней мере, до сегодняшнего дня. Абортов тоже не делала.
– До сегодняшнего дня, – усмехнулся он.
– Я думаю, обойдется. Или не обойдется. Сказала, чтобы она зашла ко мне недельки через две. Сделаем УЗИ, и с беременностью все станет ясно.
– Ладно. Давайте заключение. Поехали дальше.
Маша сидела в коридоре, тихая, сложив на коленях руки. Девочка – паинька.
– Идем, – сказал он.
Маша вскочила. Он широко зашагал по коридору, она следом.
– Ты кровь сдала? – спросил через плечо.
– Ее утром берут. Закрыто.
Разговор продолжили в машине.
– Почему ты пришла в милицию, можешь сказать?
– Но он же меня изнасиловал!
– А в первый раз? Или сколько там их у тебя было? – грубо спросил он.
– Какой первый раз? – заерзала на сиденье Маша.
– Хватит прикидываться! Девственность ты потеряла не вчера.
– Я только один разок! Ну, два.
– А может, больше? Мамка знает?
– Нет, что вы!
– Значит, испугалась, что забеременеешь. Решила подстраховаться.
– Ничего я не решила! Он на меня набросился! На сиденье повалил!
– Где?
– В машине. У клуба.
– Тебе дед говорил, чтобы в десять дома была? Чтобы с голым пупком не ходила? При мне ведь говорил!
– Все так ходят.
– Но не все потом с заявлениями в милицию бегут! – зло сказал он.
– Дядя Андрей, помогите мне!
– Какой я тебе дядя? – он вздохнул. – Ну и куда тебя теперь везти?
– В деревню. Я там живу, пока лето.
– А как ты деду объяснишь? Почему со мной приехала?
– Скажу, что попутку ловила.
– А ты, похоже, та еще врушка. В какой класс-то пойдешь?
– В одиннадцатый. Мне через месяц семнадцать.
– Все равно несовершеннолетняя. Ну, поехали в деревню.
– Я трусики на всякий случай стирать не стала. Они у меня с собой, – деловито сказала Маша.
– Какие трусики?
Она порозовела:
– Ну, в которых вчера....
– Чем же он тебе так насолил?
– А пусть не думает, что он крутой!
Девчонка. Разок, другой попробовала, из любопытства. Потом нарвалась на мачо, перебравшего спиртного и возжелавшего немедленно удовлетворить потребность. Утром он не позвонил, как обещал, и девчонка побежала в милицию. Ей все игрушки. А серьезные взрослые дяди теперь будут решать проблему «мальчик бросил девочку», утирать ей сопли и шить дело по оч-чень серьезной статье.
– Давай сюда.
Она достала из сумочки пакет:
– Вот.
– Положи в бардачок.
«Все это незаконно», – поморщился он. – «Без понятых, без... Твою мать! Выкручусь! Сначала надо решить, будет ли толк. Стоит ли дело возбуждать? Со следователем переговорить».
– А вы его посадите? – спросила Маша.
– Не знаю. Сажаю не я. Суд решает, давать ли срок, и какой. Но учти: суд – это серьезное испытание. Ты готова?
– Да!
– Ну, тогда поехали!
... Первое, что он выяснил, кто родители парня, Оказалось, отец бизнесмен, а мать домохозяйка. И все встало на свои места. Парень ни в чем не знал отказа, жил по схеме захотел – получи. Папа за все платит. После школы устроил чадо в институт, разумеется, на платное, купил машину, чтобы сынок не мучился в общественном транспорте, с работой тоже проблем не будет – семейный бизнес живет и процветает. От девушек у такого парня отбоя нет. И Маша не святая, и он хорош.
Повесткой папу в милицию не заманишь: тертый калач. И юноше справку состряпают, болеет, мол. И он решил начать с правильного: с мамы.
Кузнецовы жили в частном доме, в пригороде. Особняк был, конечно, не такой шикарный, как у Алины Вальман, но вполне достойный, двухэтажный, из красного кирпича. На балконе радовали глаз яркие цветы, спутниковых тарелок было аж три и две печные трубы, одна широкая, от камина, другая поуже, из печи на кухне.
Охраны не было, видеокамеры тоже. Но злая собака подала голос, едва он приоткрыл калитку. Пришлось подождать хозяев. Вышла к нему женщина, на вид лет сорока, в спортивном костюме. Он стал гадать: прислуга? Или сама хозяйка?
– Что вам надо? – надменно спросила она. И Котяев понял: хозяйка.
– Я к Кузнецовым. Хозяин дома? – спросил, зная наверняка, что тот уехал по делам. У Кузнецова было несколько магазинов.
– Его нет.
– А вы хозяйка?
– Да.
– Значит, я к вам.
– А вы, собственно, кто?
– Я из милиции.
Она не то чтобы испугалась, но спеси поубавилось.
– А по какому делу? Мужа нет.
– А ваш сын? Он дома?
– Павел? Он в институте.
– Ах, в институте! А я ему повестку принес.