Утро нового мира

Анфилатов Александр Николаевич

— Уважаемый Тымиш, ты не хочешь упасть с этой тюльки? — с угрозой в голосе заявил Ярослав.

Удушенный, помотал головой в знак нежелания.

— Тогда раскошеливайся.

Несчастный селянин, наконец, понял, что решается его судьба, сейчас или никогда. Он обреченно согласился.

— Молодец, — Ярослав хлопнул его по плечу, едва не уронив с шаткой подставки, — Давай деньги, — Тымиш затравленно смотрел на гостя, всё еще на что-то надеясь.

— Мне отнять силой? — он вновь наезжал на него, — но тогда ты уже не получишь ничего, ни денег, ни дейко.

В конце концов, селянин

смирился, и шатаясь на чурбаке, полез за пазуху доставать деньги. Два золотых медленно перекочевали в карманы Ярослава, но он не спешил освобождать старого мошенника:

— Один за дейко, — сосчитал и оставил в руках Тымиша, — второй приданное дейко, третий лошадь дейко.

При последних словах, жадного селянина передернуло, как ровно он съел хрену, но гость продолжал, не обращая внимания на разворачивающуюся в душе человека трагедию, нереализованной наживы:

— Даш дейко: лошадь, одноконную повозку, продукты на месяц, одежду, утварь, все, что положено невесте, отправляющейся в дальний путь, тогда получишь два золотых.

После столь жестоких требований гостя Тымиш впал в сильную меланхолию.

— Не огорчайся, — утешал его Ярослав, — зато ты прославишься на всё село как самый щедрый и доброжелательный человек. Никто не узнает о нашем разговоре, — но мужик был безутешен и сильно расстроен. Его сняли с чурбака, отряхнули, перевели разговор в новое русло:

— Зерно собираете? — продолжал Ярослав, обнимая за плечо, и не давая сразу улизнуть, — когда закончите?

— Вся моя семья в поле, — отвечал огорченный селянин, — к ужину закончим жать, а к ночи обмолотим всё необходимое.

— Молодцы, — не забудь послать женщин готовить и кормить моих людей, пол дня прошло, мы голодные.

— Да господин, — отвечал смирившийся с судьбой человек.

* * *

В это время во двор уже въезжали люди Ярослава: Станислав, Бомба, Петрович, Меченый и другие спутники, всего десять человек. Одновременно и неожиданно с другой стороны села прибыли Олег, Шестопёр, Ольга, Юлия и сопровождающие их лица. Сразу стало шумно и тесно от скучившихся людей и лошадей. Олег немедленно проконтролировал фронт заготовок; у обнимающегося с аборигеном командира второй роты:

— Когда будете готовы?

— Благодаря этому отзывчивому и гостеприимному хозяину третий взвод будет готов к вечеру, а четвертый, я со вчера не видел.

— Уже почти готовы, а к концу дня точно, — довел информацию капитан Петрович, — покупаем сорок мешков овса, сорок пшеницы, двадцать гречихи, ну и курей, поросят по необходимости.

— Значит, будем готовы с утра двигаться, — как бы сам себе подвел итог Олег.

— Не знаю как к утру, но завтра днём точно сможем, — поправил товарища Ярослав.

— Неплохо и так, — согласился первый, — мы не сильно спешим.

Затем пошли разговоры всех со всеми, поднялся гвалт. В ворота въехала первая повозка со сжатым зерном, запряженная быками, и управляемая женщинами семьи Хвербекуса. Их усилия быстро перенаправили на стезю приготовления обеда, а снопы разгрузили земляне. Видя сложности с доставкой не обмолоченного зерна, Ярослав отозвал Станислава и Петровича в сторону, предложив ускорить обмолот:

— Распорядитесь

очистить пару повозок, и отправьте на помощь селянам вместе с нашими людьми, чем быстрее управимся, тем лучше. Второе, на селе много сирот на выданье, сообщите нашим парням, кто захочет найти невесту, вечером будут смотрины, я обо всем договорился. В общем, раскошеливайся и женись, другого шанса столь дешево купить невесту может не быть.

Обед подали прямо на улицу, женщины вынесли много жареного мяса, козлятины и даже оленины, а также большие горшки с варёными овощами и местными корнеплодами. Тымиш расстарался и лично сам вынес гостям большие кувшины с фруктовой настойкой. Он ходил меж рядов сидящих за легкими переносными столами землян, и собственноручно разливал вино в глиняные крынки, не забывая со всеми раскланиваться.

— Угощайтесь, уважаемые господа. Угощайтесь, — насылался он, — Тымишу Хвербекусу ничего не жалко для дорогих гостей.

Правда, мало кто понимал его хлебосольные словоизлияния, с нотами ностальгии по золотым монетам. Большинство из гостей старалось подналечь на дармовые выпивку и еду.

После обильно поглощенного угощения гости поспешили откланяться. Кажется, пять минут назад двор был полон народа, ан и нет никого. Только хозяин на пару с Ярославом поджидают очередных гостей. Последний, на всякий случай, старается не оставлять Тымиша без своего внимания, мало ли что взбредет человеку в нервном расстройстве. Вот и Ольга Николаевна, последней покидает гостеприимный дом, сделав пару уколов, и избавив своего подопечного от страданий.

* * *

Но не долго им пришлось оставаться одним. Прибыл родственник Тымиша с парой лошадей и повозкой для продажи. Хозяин с гостем идут смотреть.

Пара оказалась вполне удовлетворительной. Кажух и Нака молодые двухлетние скакуны местной малорослой породы. Нечто среднее между большим пони и лошадью Пржевальского: короткие ноги, круглые животики, мощная мускулатура выдавали в них выносливых степных лошадок, способных преодолеть многие сотни километров, как говорится без дозаправки. После осмотра Ярослав вынес суждение, что лошади здоровы и годятся к покупке. Повозка — двуколка исключительно легкой работы, вполне соразмерная с движителем, и что особо радовало с бронзовыми втулками осей. И таким же ободом, подобная колесница вполне способна перевезти двадцать мешков зерна, на любое расстояние, а это немало для их группы.

Под восторженные возгласы продавцов, Ярослав неколеблясь выложил два полновесных золотых из трофейных запасов, за лошадей. И грамм тридцать серебряного лома из собственных за повозку. В нагрузку пошел небольшой колониальный топорик за упряжь и сбрую. Двоюродный брат Хвербекуса ушел вполне довольный, и даже сам Тымиш несколько повеселел, от сознания удачной сделки.

— Тымиш наватаро, — поспешил огорчить Ярослав, — пора смотреть приданое.

Довольная ухмылка немедленно сошла с лица работорговца. Подобное занятие в среде Модонов, подвергавшихся нападениям охотников за головами, не приветствовалось, и не уважалось. Потому господин Тымиш вовсе не жаждал огласки конфликта. Скрепя сердце он поплелся в конюшни показывать лошадей.