Утро новой эры
Шрифт:
На самом деле одного банкетного не хватило, и Саше досталось место в актовом зале, откуда предварительно убрали кресла. Пробираясь по проходу между столами, Данилов заметил Чернышеву – она была в достаточно коротком платье, но на тех, кто смотрел на нее слишком пристально, Богданов бросал такие свирепые взгляды, что они моментально отворачивались. Маша семенила вслед за мужем, ни на кого не глядя, опустив голову.
«Видать, он держит ее в ежовых рукавицах, и наверно, на это есть причины, подумал Саша. А раз так, будь на моем месте человек побойчее, он мог бы на что-то рассчитывать. Ага, на дырку в голове. – Этот тип шутить
Данилов отметил про себя, что среди пришедших очень много бессемейных. Цель мероприятия была прозрачной – улучшить демографическую ситуацию. После создания общественных яслей и детского сада это было логичным. Похоже, умные головы в Совете мыслили глобально и не жалели сил на инициативы, которые дадут отдачу через десять-двадцать лет. Такими были мелиорационные работы, посадки леса. Таким же было и воспроизводство населения.
Может, наверху и считали, что те, кто сами не нашли себе пару – генетический шлак. Но даже отходами нельзя было пренебрегать. Поэтому власти не пожалели для этого мероприятия помещение бывшего ДК, не поскупились на угощение, не стали экономить даже на электричестве. На следующий день все присутствовавшие получили выходной, что было как бы индульгенцией на право засидеться за полночь.
Выглядело все это как сельская дискотека в середине девяностых: зал, украшенный шариками, простыми и надутыми гелием; коряво нарисованные плакаты – постарались местные художники; на гостях одежда, которая, сразу видно, им непривычна; на столах еда, которую они не видели уже много месяцев, а их дети, внуки и правнуки, подумал Данилов, не увидят никогда. Из репродукторов звучала музыка, исполнители которой были уже год как мертвы.
Диджей ставил вперемежку поп-музыку всех времен и народов, шансон и то, что ему казалось романтическими мелодиями. Были конкурсы, и самодеятельный ансамбль давал жару на старых инструментах. Играли естественно, не рок, а что полегче.
Саша с грустью наблюдал за этими давно забытыми развлечениями прежней эпохи. Было что-то жалкое в том, как работяга, который месяцами копал мерзлую землю или катал тачку, выводит простуженным голосом в караоке про «красивую жизнь».
Естественно, никакого шведского стола не было. С полуголодными людьми это могло привести к драке. Но ту порцию, которую Саша получил у раздаточного окна вместе с отметкой в карточке, он смаковал как райскую амброзию.
Откровенно говоря, он пришел туда только поесть: последние в Евразии апельсины, последний фруктовый сок. А мясо – не только тушенка, но и консервированное мясо птицы – причем, не вороны, и ветчина. Консервированные ананасы и персики. Бутерброды. Всего было понемножку, но главное ведь вкус, а набить желудок можно и отварной картошкой с маргарином, чуть посыпанной для красоты укропом.
За большими столами сидели по шестнадцать человек. Справа от Данилова расположился Виктор Аракин, худощавый и немного сутулый бывший менеджер по продажам. Обычно он носил растянутые свитера, но сегодня на нем было что-то похожее на клубный пиджак. Наверное, Виктору казалось, что со своими плоскими шутками и развязанностью он будет на фоне Александра смотреться выгодно. Может, в чем-то он был и прав.
Слева сидели две незнакомые девчонки, которые, когда не жевали, постоянно перемывали кости всем вокруг. На Сашу они
Незаметно за переменами блюд – крохотных порций – прошли пятнадцать минут. Виктор подсел к девушке… скорее женщине – веснушчатой, с лошадиным лицом, в черных джинсах и розовой кофточке. Ей было за тридцать, но парня, похоже, разница в возрасте не смущала. Данилов вспомнил, что видел ее мельком – она работала в теплицах, вроде бы агрономом. Усмехаясь, Виктор что-то ей рассказывал; женщина слушала и тоже хихикала.
Поймав взгляд Данилова, Виктор подмигнул ему и приобнял даму за талию. Вскоре он удалился с ней, неуклюже поддерживая ее под локоть. Через пять минут какой-то мужик пригласил на танец одну из тех девиц, что сидели слева от Саши. Уходя, он показал глазами на оставшуюся свободной.
Та, похоже, сообразила, что она рискует остаться в одиночестве. Покосилась на Сашу густо подведенными глазками. Наверно, ожидала, что он пригласит ее на танец. Но Данилов демонстративно уткнулся в тарелку. Женщина надула губы и тоже отвернулась.
«Козел», – уловил эманации ее мыслей Александр.
Ну и пес с ней.
Посидев еще пару минут, женщина поднялась – причем так резко, что на столе подпрыгнула ложка в тарелке, обрызгав ее майонезом. Матерясь как сапожник, она выбралась из-за стола и пошла к выходу. Наверно, искать другого кавалера.
В другое время она могла бы показаться Саше симпатичной, но не теперь.
Александр остался один: к этому времени зал почти опустел: все ушли на танц-пол. Музыка гремела так, что хотелось залить уши воском – исполняли шлягер пятилетней давности.
Александр взял вилку, повертел ее в руках, будто инопланетный артефакт, поковырялся в тарелке. Затем методично подобрал и съел все, что было на тарелке, а пару кусков пирога с подозрительным мясом и немного вяленой рыбы положил в пакетик и сунул в карман. От старых привычек избавиться было трудно. Сделав это, он ушел по-английски, как и велела его профессия.
В холле не было никого, даже вахтера, поэтому никто не видел, как Саша вышел.
– Life’s shit… – произнес он, когда за ним захлопнулись тяжелые, обитые железом, двери.
Данилов поднял глаза и посмотрел на ярко освещенные окна второго этажа.
Громкая музыка. Веселые голоса. Что-то не меняется, даже когда весь этот долбанный мир переворачивается вверх дном. А он снова чужой на этом празднике жизни. Что-то капнуло ему на нос.
С хмурого неба накрапывало. На площади, на новом асфальте, который клали с энтузиазмом, но, похоже, без знания дела, чернели глубокие лужи. Стоять под дождем было глупо – лысина еще уменьшит его привлекательность, и Данилов спрятался под козырьком крыши.
Если бы он курил, то достал бы сейчас сигарету. Те уже давно были невероятным дефицитом. Правда, Данилов слышал, что в теплицах под табак выделили несколько грядок.
Официально санкционированная случка, вот что это, подумал он.
– Ну что ты целочку из себя строишь? – услышал он за углом знакомый голос, а затем девичий визг.
Насилуют? Да нет, вроде по согласию. Взвизгивание перешло в стоны, скорее всего притворные. Но никого защищать явно не требовалось.
Хотя, что толку себя обманывать? Естественно, это зависть. Он же живой человек. И ему тоже хочется. Очень хочется, но не так. Если так, то это хуже рукоблудия. Ведь кроме плоти есть еще душа. У некоторых, кхм.