Утро под Катовице
Шрифт:
– Чего надо?
Мужик вместо ответа спросил с надеждой в голосе:
– Пан — поляк?
– Допустим.
Услышав мой ответ, он грохнулся на колени и заголосил:
– Спаси пан офицер! Не дай кровиночке моей погибнуть!
Мля, только новых спасательных операций мне для полного счастья не хватало! Ещё раз опасливо осмотревшись по сторонам, я позвал поляка:
– Залезай сюда! — услышав приглашение, он бегом вскочил на крыло и приблизился к башне.
Пан офицер, там душегубы, хотят дочку, кровиночку мою с детками ейными погубить!
– Тебя как звать?
– Лешек, пан офицер! — я был в танковом комбинезоне и моих знаков различия не было видно.
– Ну так скажи
– Так вон в том дворе! Душегубы в самом доме, а доча с детишками в амбаре заперты!
– И за что они её?..
– А за то, что раненого офицера нашего прятали… В Дольне вчера целую семью с детишками за это повесили прямо посередине села, а сегодня те душегубы сюда приехали, уже всех предупредили, чтобы с утра собрались, — Лешек сбивчиво вывалил на меня ворох информации.
– Ты не сказал, есть ли ещё немцы поблизости?
– А, так в Пильзно сотни две с броневиками… — Наморщив лоб начал перечислять мой собеседник, — в Дембице полтыщи с танками… в Братице с полсотни с пулеметами, ну и тут вот… были. — повел он рукой вокруг.
Ещё раз оглянувшись по сторонам, я выбрался из люка и встал в полный рост на башне, разглядывая в монокуляр нужный двор, находящийся от меня в двух сотнях метров. Сразу видно, не бедные люди здесь живут: одноэтажный кирпичный дом квадратов примерно на сто двадцать, основательные бревенчатые хозяйственные постройки, большой двор, на котором стоит немецкий грузовик (бензин мне бы очень пригодился!).
– А где, говоришь, арестованные?
– Так в амбаре, что с левого краю!
– А в доме только немцы?
– Они, окаянные, если только потом не убегли. Тут как стрельба началась, солдаты ихние сразу на подмогу побежали, а душегубы в доме остались. Я-то к амбару хотел сунуться, думал освободить получится, только калитку открыл, так те сразу из окна стрелять стали, но в меня не попали, вот я и побежал к вам.
– Ладно, делаем так, сейчас встанешь за танк, я сделаю два выстрела по дому, потом ты бежишь к амбару, освобождаешь родных, а я за тобой, прикрывать буду, если немцы стрелять будут, сразу падай. Понял? Тогда спускайся и за танк!
Дождавшись выполнения приказа, я спустился в панцер, загнал фугасный унитар в казенник, одновременно бросив Болеславе, которая так и сидела на месте заряжающего, банальную фразу:
– Зажми уши, сейчас стрелять буду, — затем, наведя прицел на окно с левой стороны дома, произвел выстрел.
Как я и рассчитывал, снаряд взорвался внутри дома, разметав крышу и обвалив часть стены. После второго попадания от дома остались только полуразрушенные стены, что давало весомые основания надяться, что живых там не осталось. Проследив за мужиком, который в соответствии с моим приказом резво бежал к амбару, я также двинул панцер в сторону разрушенного дома. Остановившись у грузовика с разбитыми стеклами и спущенными шинами, я сначала огляделся через смотровые щели командирской башенки, потом открыл люк, высунул голову и ещё раз осмотрелся. Вроде безопасно. Мужик уже открыл амбар и оттуда доносился женский плач. Я вылез из танка и, подойдя к машине, увидел нарисованные на двери две молнии с характерными изломами. СС. Теперь хоть понятно, кого Лешек душегубами называл. Затем осторожно заглянул в кузов грузовика — пусто. То есть людей или объемных грузов нет, а вот пара канистр — есть. Поднявшись в кузов, я убедился, что ёмкости под завязку наполнены бензином. Превосходно! Подхватив их, я вернулся к танку и стал пополнять бак, посматривая в сторону ангара, из которого стали появляться узники. Первыми вышли как и ожидалось, довольно молодая женщина с двумя мальчиками лет десяти-двенадцати, потом появился гражданский
– Вам уходить надо, из Пильзно в любой момент немцы могут подойти, да и Дембице недалеко. Ко мне все не войдут.
– Так может, мы на машине? — кивнув в сторону грузовика спросил офицер.
– Колеса спущены, стекла выбиты… — стал я объяснять ему то, что и так было очевидно, хотя, о чем это я? Это у меня ночью зрение почти как днём, а они-то таких деталей с десяти метров могут и не разглядеть.
Мою речь прервал молодой парень в звании рядового, приблизившийся к танку. Сказав:
– Так я сейчас гляну! — он направился к автомобилю.
Там солдат залез в кабину, завел двигатель, обошел машину вокруг, заглянул под кузов и вынес вердикт:
– Спущены только передние колёса, но я за пять минут перекину вторые колеса с заднего моста, а без стекол вполне можно ехать.
Тут в разговор вступил ранее молчавший офицер:
– А куда ехать? Где мы можем спрятаться? Наших уже, наверное, до Перемышля оттеснили.
– Нет, наших мы вряд ли сможем догнать, но я думаю, можно укрыться в лесах к северу от Оцеки. Поэтому, — решив взять командование на себя, а то будем тут до утра дискутировать, продолжил я, — Ты, - обратился я к солдату, стоящему у машины, — срочно занимаешься колесами!
Потом, подойдя к полякам, стоящим у амбара, продолжил раздавать указания:
– Рядовые, вы вчетвером срочно идете вон туда, — я показал направление рукой, — там в трёхстах метров лежит восемь трупов немцев, забираете у них оружие, аммуницию, часы, все содержимое карманов, снимаете сапоги. Потом идете дальше, к посту, где был шлагбаум, там тоже всё собираете, ждёте когда подъедет грузовик, потом грузите трофеи и садитесь сами! Понятно? Бегом!
Солдаты бросились в указанном мной направлении, а я продолжил раздавать указания, обращаясь уже к гражданским, в том числе мужику, вернувшемуся от танка (как я понял это был муж дочери Лешека, про которого тот почему то «забыл» упомянуть, впрочем, глядя на то, какие злобные взгляды на него бросал Лешек, причина «забывчивости» была понятна)
– Складывайте в грузовик всё, что необходимо для жизни в лесу: одежду, инструменты, металлическую посуду, продукты, но учитывайте, что объём кузова ограничен. Скот придется оставить.
Мужчина, переглянувшись с женщиной, кивнул и исчез в соседнем амбаре, а женщина пошла в дальний сарай. Оставшийся стоять около меня Лешек с горестным вздохом произнес:
– Пойду и я свою старуху «обрадую», что надо собираться и бежать. Заедете за мной? Дочка дорогу знает.
Вы там только не копайтесь долго. Жизнь дороже барахла!
Проводив взглядом удаляющегося поляка, я повернулся к оставшимся нераспределенными пацанам:
– А вы, юные бойцы, идёмте со мной! — и сопроводил их к танку. Там позвал Болеславу, которая сидела на башне, опустив ноги в люк и попросил её присмотреть за мальчишками.
Она, одним, ставшим уже привычным для неё движением соскочила с башни, а я, увидев, как задралось при этом платье, одновременно подумал о трёх вещах: какие же у неё красивые ноги!!! хорошо что сейчас ночь и никто кроме меня этого не видит! надо дать ей танковый комбинезон! Тем временем моя спутница подошла к мальчишкам и стала знакомиться. Услышав её имя, раненный офицер, сидевший в одиночестве на стоявшей неподалеку колоде, воскликнул: