Утро псового лая
Шрифт:
Не успел Громов нажать на курок, целя в грудь расхристанного хлопца в расстегнутом пиджаке и десантным немецким МП «Эрма» в руках, как за спиной залаял карабин ефрейтора. Через секунду или две, все было кончено. Белый, помятый фургон сорвался с места с пробуксовкой и помчался, виляя и хлопая незакрытыми задними дверьми по улочке, а на булыжниках, рядом с печальным хозяином лавки на булыжной мостовой оплывали кровью тела налетчиков.
Игнорируя завывания вдовы, Громов осторожно подобрался к бандитам. Совсем сопливые. Один даже в арестантских штанах и ботинках. Однако
На звук стрельбы наконец то примчался пеший патруль. Четверо взмыленных солдат во главе с фельдфебелем.
— Вы вовремя. Все закончилось. Желчно сообщил Громов. Из какой части?
— Господин полковник! Спешили как могли! Сил не жалея, бежали…
Посмотрев на внушительное брюхо фельдфебеля, Громов мрачно усмехнулся и повторил.
— Какой полк, фельдфебель?
— Двадцать шестой Могилевский пехотный, господин полковник! Заорал фельдфебель.
— Вольно. Можете уже не орать. Осмотрите потерпевшего и вызовите помощь…Исполняйте!
Через двадцать минут командирский вездеход подкатил к бригадному, наспех оборудованному бекету с грубо сваренным и наспех покрашенным шлагбаумом, карульному помещению сделанному из мешков с песком и прикрытого сверху листами кровельного железа закрепленными на поперечных балках. Завершал бекет установленный и так же прикрытый мешками с песком «полугусь» с крупнокалиберным пулеметом.
Бригада, хоть и потрепанная, но все еще боеспособная расположилась в дубраве на северной окраине Золчева, техника пряталасьь в тени, на открытой местности были только ряды палаток прикрытых маскировочной сетью и ветками.
— Сегодня ночью — ждем эшелон с двадцатью «самоварами» и десятком бронетранспортеров для восполнения потерь. Начальник штаба, моложавый выпускник Академии, подполковник Некрасов отрапортовал вошедшему в штабную палатку командиру.
— Двадцать каких «самоваров»? Не понял Громов.
— Так это Дмитрий Иванович, фрицы так наши «восьмидесятки» называют. «Самоварами» или еще «свистунами».
Громов усмехнулся. Если враг твоим танкам придумывает прозвища — значит ты заставили немца нашу технику уважать. И главное, как точно. Газовая турбина действительно свистит, когда танк набирает ход.
— Юмористы, эти фрицы. Выдал каламбур Дмитрий и отправился в свой, командирский закуток, штабной палатки.
Хотелось лечь на узкую полевую кровать и провалится в сон, которого он был лишен во время короткой, но кровавой компании и почти неделю перед ней. Едва, скинув сапоги и ослабив ремни партупеи, полковник коснулся щекой подушки, как его уже немилосердно трясли за плечо.
— Господин полковник! Дмитрий Иванович! Вставайте!
«Бомбят! Война!»
Пронеслось в голове и Громов вскочил еще не раскрывая глаз, но уже застегивая портупею.
Перед ним ако три богатыря стояли, начальник штаба Некрасов, начальник особого отдела Самойлов и командир разведывательного эскадрона. Странное трио.
— Дмитрий Иванович. Начал Некрасов. Сейчас звонили из штаба корпуса.
— Комиссия Генштаба? Главкомата? Или все вместе?
— Нет, господин полковник. Вставил фразу контрразведчик. Это не комиссия. Это гости, которым надо выделить палатку для какого то секретного совещания в расположении нашей бригады. Обеспечить им котловое питание, охрану и возможно, транспорт.
— Что еще за столичное совещание в расположении танковой бригады? Нелепица какая то!
— Нет Дмитрий Иванович. Это называется конспирация. Думаю все очень серьезно и сюда едут непростые люди по линии контрразведки, безопасности и борьбы с терроризмом.
Громов сморщился как от приступа зубной боли.
— Вот этого нам еще не хватает, для полного счастья. Шпионские игры в расположении вверенной мне части.
******
Шпионы или кто там еще, прибыли ближе к сумеркам на двух угловатых колесных броневиках обычно используемых жандармерией и полицией в неспокойных областях типа Кавказа. К этому времени, по приказу Громова, нижние чины установили трофейную немецкую штабную палатку и даже провели туда освещение от городской сети. Караул вокруг палатки несли ребята из пластунской сотни капитана Бекасова, люди отчаянные и умеющие, если надо держать язык за зубами.
Из первого броневика выпрыгнула несколько офицеров в армейском камуфляже из второго, какие то непонятные персонажи в масках. Они направились к установленной палатке и один из офицеров, показался Громову странно знакомым.
«Это же Женька! Небогатов, черт тебя разбери!»
Громов, сделал шаг вперед и громко закашлял, все обернулись, включая человека похожего на Небогатова.
Да, это был жандармский офицер Евгений Небогатов собственной персоной, с которым они совместно выпили не одну сотню литров горячительных напитков, болтались по барделям, вместе отмечали праздники и прочее, прочее.
— Господин полковник! Первый шаг сделал Небогатов, прикладывая руку к кепи.
— Господин жандарм…только и успел прошептать Громов, вспомнив, что не знает нынешнее звание Жени. Как давно они не виделись.
— Увидимся позже, Дим. Я тебя найду.
Секретная встреча в палатке завершилась часа через три, неизвестные офицеры и люди в масках, погрузились в свои броневики и убыли в неизвестном направлении, а Небогатов и Громов уединились в опустевшей палатке.
— Что это было, Женя? Почему в месте расквартирования моей бригады? Что других мест нет? Напустился Громов на товарища едва они убедились, что их никто не может подслушать.
— Места есть, но нужно здесь. Выдал Небогатов, явно думая о чем то своём.
— Ладно, махнул рукой Громов. Коньяк будешь?
— Обязательно. И закусить бы чего. А то с утра ничего не ел. Мотаюсь с этими полудуркам в духоте по местным трактам.
Выглянув из палатки, Громов жестом вызвал вестового и тот через пару минут, кивнув головой, исчез за рядами палаток.
— Сейчас все будет, Жень. Обнадежил Громов, Небогатова. Чего ты здесь вообще делаешь? Ты же в Туркестан собирался.