Утро с любовницей
Шрифт:
– Знаешь, так и нужно обращаться с ними со всеми, – пробурчала Финелла, освобождая свою руку, и бросила кокетливый, обещающий взгляд толпе на улице. У нее даже хватило дерзости послать Боксли воздушный поцелуй.
Господи, бесстыжий граф был, вероятно, лет на двадцать моложе Финеллы!
Но прежде чем кто-нибудь успел еще что-то сказать, из открывшейся двери появился невысокий худой мужчина. У него на носу сидели очки, а лысая голова блестела в лучах солнца, отражавшихся от окна над дверью.
Арбакл. Это должен был быть он, судя по его грубо слепленным рукам и
– Миссис Таунсенд! – с восторгом воскликнул он. – Вы пришли! Я боялся, что сегодня вас не будет. Последнее время о вас разное говорят.
Шарлотта вздрогнула. Одно дело увидеть имя на конверте, но услышать, что к ней так обращаются... в общем, это привело ее в некоторое замешательство. Ей действительно необходимо выяснить, что же произошло с миссис Таунсенд, и как можно быстрее.
А кроме этого, получить ответы на тысячу и один вопрос о том, как может быть, чтобы никто не замечал, что она совсем не это безнравственное существо. И даже Арбакл, похоже, этого не видел. Взяв Шарлотту за руку, он потянул ее в дом, как заботливый дядюшка, а потом, отдав экономке ее накидку, повел наверх.
– Ослепительная! Сегодня утром вы неподражаемы. Зеленый – это ваш цвет. Изумительно! Восхитительно! – Он размахивал рукой, словно делал широкие мазки кистью, и наполнял уши Шарлотты восторженной похвалой. – Я хочу, чтобы в следующий раз, когда я буду писать вас, вы были в зеленом. Это не значит, что на других портретах вы не великолепны, но новые возможности, моя дорогая девочка.
– Утреннее пробуждение Дианы, – предложила Финелла.
– Превосходная идея, миссис Берли! – Глаза мужчины восторженно сверкнули. – От Елены Троянской до Дианы. Она займет центральное место на моей выставке будущей осенью.
Шарлотта резко вскинула голову. Миссис Берли? Когда это Финелла тоже приобрела новое имя?
Пока Финелла и Арбакл торговались по поводу ее услуг как модели для его следующей картины, Шарлотта изо всех сил старалась не таращить глаза на развешанные по стенам произведения – гравюры, рисунки, наброски и акварели людей, лошадей, множества аллей и лужаек.
Она остановилась перед одним из них – небольшой картиной, изображавшей извилистую речку и нежно-зеленый луг, простирающийся от поросших зеленью берегов. Там под деревом сидела женщина, и невидимый ветер трепал ее юбку и играл лентами шляпы. Картина не была закончена, но это не помешало Арбаклу повесить ее. В этой сцене было что-то такое тоскливое и печальное, что Шарлотта вздохнула.
– Даже не пытайтесь, – сказал ей Арбакл.
– Простите?
– Даже не заговаривайте об этом снова. Я каждый раз уверяю вас, что она не для продажи, а вы, когда приходите сюда, вновь пробуете уговорить меня продать ее. И как бы вы ни махали своими ресницами и ни выдавливали слезы из этих милых глаз, я скорее перестану писать, чем допущу, чтобы вы повесили мою Эмму в этом вашем постыдном будуаре. – Он помахал перед ней пальцем. – Я не такой, как это стадо дураков на улице. Я не поддаюсь вашим чарам, Лотти Таунсенд. С самого первого раза, когда я писал вас пятнадцать лет назад. – Он указал на картину в раме, висевшую
– Великолепно, – сказала Финелла, проходя мимо портрета юной девушки, держащей на коленях корзину с цветами.
«Это я», – подумала Шарлотта, глядя на картину.
Однако как это могло быть? Она только вчера высказала желание, а все было так, словно всей ее жизни, той, которую она помнила, вовсе никогда не было, а ее нынешнее существование разыгрывалось на какой-то другой сцене, и она вообще ничего из него не помнила.
Они уже поднялись на самый верхний этаж дома и стояли на пороге студии Арбакла, когда снизу послышался шум.
– Я имею полное право войти. У меня есть билет.
Шарлотта перевела взгляд с нахмурившего брови Арбакла на Финеллу, невинно смотревшую вверх, как будто потолок представлял для нее больший интерес, чем препирательство внизу.
– Миссис Берли, я предупреждал вас...
– Арбакл, дорогой мой, – перебила его Финелла, – вы должны понимать, что сплетни только увеличат цену картины. А часть цены принадлежит моей дорогой девочке. – Сложив на груди руки, она стала похожа на прежнюю Финеллу, какой бывала, когда молочница присылала не совсем полную мерку масла. – Догадки и слухи могут сделать очень много, но подробный рассказ очевидца привлечет толпы народа, когда вы ее выставите на продажу.
– Я не пишу перед зрителями. Я не какой-то Гримальди, чтобы на меня глазело стадо гусей и обезьян.
– Зритель имеет большое значение для успешной продажи, – фыркнув при таком темпераментном выступлении, заявила Финелла, – и Лотти со мной согласна.
Они оба посмотрели на Шарлотту, Финелла кивнула ей, чтобы она подтвердила ее слова, а Арбакл явно рассердился таким навязыванием чужого мнения.
– Я думаю, – в растерянности начала Шарлотта, – то есть я хочу сказать... – Она снова перевела взгляд с Финеллы на Арбакла. – Полагаю, что лучше всего, по крайней мере на сегодняшний день, если зрители были бы немного подальше.
Арбакл насмешливо взглянул в сторону Финеллы, но леди, очевидно, этого не заметила, потому что ее нос уже был вздернут с выражением крайнего недовольства.
– Значит, теперь я должна быть носителем дурных новостей, – буркнула она, направившись вниз по лестнице к держателям билетов с известием, которое их, несомненно, разочарует.
– Пойдемте, моя девочка. – Арбакл взял Шарлотту за руку и повел в студию. – Миссис Берли продала бы «Таймс» и ваше грязное белье, если бы считала, что из этого можно извлечь прибыль.
– Она действует из добрых побуждений, – возразила Шарлотта, хотя и подозревала, что здесь Арбакл прав; она заметила, как перемигнулись Финелла и Рокхест, вспомнила, что сегодня утром Финелла специально выбрала для нее зеленое платье и настаивала, чтобы Шарлотта сделала графа своим новым любовником.
Но зачем Шарлотте новый любовник, если она не имеет ни малейшего представления, что делать с тем, который у нее есть?
– Пойдемте, пойдемте. – Арбакл тащил ее в студию подальше от шума, доносившегося снизу, где Финелла отказывалась вернуть деньги за проданные ею билеты.