Утро снайпера (сборник)
Шрифт:
— А на кладбище все спокойненько, никого и нигде не видать, все культурненько, все пристойненько, исключительная благодать!
Магнитофон скрылся в густой хвое, помолчал и снова запел:
— Перррвача купил и сладкой косхалвы, пива рррижского и керррченскую сельдь, и поехал в Белые Столбы на бррратана да на психов посмотррреть…
Сергей торопливо прикрутил веревку к стволу ели, поднял ружье и опустился на корточки, сдвинув большим пальцем пластинку предохранителя.
— А вот у псиихов жииизнь,
Егерь напряженно смотрел в глубь леса.
Магнитофон спел песню про психов и начал новую — про того парня, который не стрелял.
Егерь с Сергеем по-прежнему неподвижно ждали.
Над просекой пролетели две утки.
Лесное эхо гулко путало слова, возвращая их обратно.
Сергей опустился для удобства на колени.
— Немецкий снайперррр дострррелил меняяя, убив тогоооо, которррый не стрррелял! — пропел Высоцкий и смолк.
Из ели послышался его приглушенный разговор, потом смех немногочисленной публики.
Егерь сильнее наклонился вперед и вдруг замахал рукой, показывая ружье. Высоцкий неторопливо настраивал гитару. Сергей разглядел между деревьями приземистую фигуру, поймал ее на планку ружья.
— Ты што! Ты што! — отчаянно зашептал егерь, прячась за куст. — Далеко! Подпусти поближе, поранишь ведь, уйдет!
Сергей облизал пересохшие губы и опустил стволы.
Высоцкий резко ударил по струнам:
— Лукоморья больше нет, а дубооов пррростыл и след, дуб годится на паррркет, так ведь — нееет! Выходииили из избыыы здоровенннныя жлобыыы, поррубииили все дубыыы на гррробыыы!
Приземистая фигура побежала к ели, треща валежником.
Сергей поднял ружье, прицелился, сдерживая дрожь потных рук, и выстрелил быстрым дуплетом.
Грохот заглушил льющуюся из хвои песню.
Темная фигура повалилась, потом зашевелилась, силясь подняться. Пока Сергей лихорадочно перезаряжал, егерь привстал из-за куста и отвесил дважды из своей тулки.
Шевеленье прекратилось.
— А ты уймииись, уймииись, тоскааа, у меня в гррруди! Это только прррисказкааа — скаааазка впередиии! — протяжно пел Высоцкий.
Вглядываясь сквозь пороховой дым, Сергей снова поднял ружье, но егерь замахал рукой:
— Хватит, чего в мертвяка пулять. Идем смотреть…
Они осторожно пошли, держа ружья наготове.
Он лежал метрах в тридцати, раскинув руки, уткнувшись головой в небольшой муравейник.
Егерь приблизился первым и ткнул его сапогом в ватный бок. Труп не шевелился.
Сергей тюкнул сапогом окровавленную голову. Она безвольно откачнулась набок, показав ухо с приросшей к щеке мочкой. По уху ползали возбужденные муравьи.
Сергей положил ружье рядом и быстро вытащил из кожаных ножен висящий на поясе нож.
Егерь взял
Лицо было залито кровью, в которой копошились влипшие муравьи. Ватник был распахнут, на голой груди виднелись кровавые метки картечин.
Сергей с силой вонзил нож в коричневый сосок, выпрямился и вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони.
Изо рта трупа хлынула кровь.
— Здоровый, — улыбаясь, пробормотал егерь и, вытащив из кармана свой складной нож, стал умело срезать с мертвеца одежду. Сергей молча разглядывал убитого.
— Там взапрравду есть и коот, как напрраво — так поееет, а налево — так загнееет анекдооот…
— Надо б снять, Сереж, — поднял голову егерь.
Сергей кивнул и пошел к ели.
— Вот где его зацепило… во продырявило как… — бормотал егерь, обнажая окровавленный живот трупа. Сергей подошел к дереву, развязал узел и осторожно спустил магнитофон.
— Это только пррисказкааа — скааазка впередиии! — успел пропеть Высоцкий и смолк, прерванный щелчком клавиши.
Сергей смотал веревку и вместе с магнитофоном убрал в рюкзак. Егерь тем временем ловко отрезал голову, откатил сапогом и выпрямился, тяжело дыша:
— Пущай кровь сойдет, тогда распластаем…
Сергей вернулся, сел на корточки перед трупом:
— Как быстро мы его, а, Егорыч. И не верится даже…
— Ты попал, а я добил! — засмеялся егерь. — Стало быть, не вконец ослеп еще.
— Молодец.
— И шел-то, сволочь, из самой гущины.
— Да, шел неудобно.
— Но ты здорово дал ему! Все пузо так просеял!
— А в голову ты, наверное, попал…
— Ага. У меня оно выше берет… Надо б от муравьев отволочь, а то облепят…
— Давай под дуб оттянем…
Они взяли труп за ноги и поволокли.
Голова осталась лежать возле муравейника. Егерь вернулся, ухватил ее за ухо и перенес под дуб.
Из шеи трупа текла кровь.
Сергей достал флягу с коньяком, отхлебнул и передал Кузьме Егорычу.
Тот вытер липкие пальцы о брюки, бережно принял флягу, отпил:
— Крепкая…
Сергей рассматривал труп:
— А широкий тип. Плечи вон какие мощные.
Егерь отпил еще и вернул ему флягу:
— Здоровяк… Ну ладно, давай свежевать…
Он быстро вспорол живот, вырезал сердце и, отодвинув лиловатые кишки, стал вырезать печень:
— И тут ему попало…
Сергей улыбнулся, посмотрел вверх.
Еле видный коршун, слабо шевеля крыльями, парил над лесом.
— А печеночку мы щас и пожарить можем, — бормотал Кузьма Егорыч, копаясь в кишках.
— Точно, — отозвался Сергей, — на углях.
— Да и на палочке можно. Свежатину, знаешь, как хорошо…
— Знаю, — улыбнулся Сергей и снова поднес флягу к губам. — Ну, с полем тебя, Егорыч.