Утро - Ветер - Дороги
Шрифт:
– Я люблю море и все морские специальности, начиная с капитана и кончая матросом,- просто и серьезно ответил Даня,- но без театра я не могу жить.
– Сколько ты времени потерял!
– крякнул отец.
– Не терял я времени,- решительно возразил Дан,- плавание в Атлантике и даже учеба в высшем морском училище - все это мне пригодится как актеру.
– Что же ты решил... сдавать в театральное училище?
– Еще не знаю. Пока надо поступить на работу в театр... кем возьмут, хоть рабочим сцены.
– Вот проконсультируйся
Я коротко рассказала о своем хождении по режиссерам. К моему удивлению, Даню это нисколько не заинтересовало. Он надеялся на самого себя. А в гениальность Шуры просто не поверил. Я рассказала Дане все наши новости печальные нерадостные. Зину Рябинину он очень хорошо помнил и сказал, что всегда почему-то думал, что она тем кончит: пырнет кто-либо из "своих" ножом. Зато он очень порадовался за Геленку, что она получила первую премию на. международном конкурсе, и решил, что непременно завтра же навестит ее.
– Конечно, сходи к ней...- сказала я рассеянно и задумалась.
Дело в том, что я никак не могла заставить себя встретиться с Геленкой... Она это понимала и огорчалась ужасно. Мы говорили только по телефону.
– Конечно, я виновата в ее гибели,- сказала Геленка упавшим голосом.Ты больше не хочешь меня знать, Владя?
– Что ты, Геля!
Я заверила ее, что нисколько не считаю ее виноватой. Виновата я сама, что не пыталась всеми силами отвлечь Зину от морлоков. Но встретиться теперь с Геленкой не могу... Потом, позже.
– Я... понимаю,- медленно сказала она и положила трубку.
Мне было очень жаль. Дружбой с Геленкой я гордилась. Но я ничего не могла с собой поделать. Слишком уж несправедливо разной была их судьба. Одной - все, и - на тебе еще, еще и еще! У другой - все отнято и - даже самая жизнь.
– Идем пройдемся, Владя,- позвал Даня,- а то голова болит.
Я надела пальто, расчесала перед зеркалом волосы. Папа как-то озабоченно посмотрел мне вслед.
Мы сбежали, держась за руки, по лестнице, и Даня уволок меня в беседку во дворе, которая оказалась пустой - обычно ее занимают парочки. Только мы сели, как Даня ринулся меня целовать.
– Не целуй меня больше, Даня,- сказала я не без внутреннего сожаления, но твердо.
– Это почему?
– Я люблю другого.
– Не выдумывай, пожалуйста!
– Я не выдумываю. Я действительно люблю одного человека.
– Но я же решил, что мы с тобой поженимся. Я писал тебе об этом. Правда, сейчас я еще не устроен...
– При чем здесь - не устроен? Ты через несколько лет будешь известным артистом. Но я люблю другого, Даня.
– Это серьезно?
– недоверчиво переспросил он.
– Очень серьезно. Я люблю его ровно год и буду любить...
– Всю жизнь!
– упавшим голосом договорил Даня.- Но это же невозможно, Владя!
– закричал он.- Ты мне нужна. Владька моя! Ты же всегда была в меня влюблена! Ты с третьего класса глаза
– Ты незаурядная личность, Дан. Это меня всегда привлекало в тебе, в людях. Но полюбила я другого.
– Кто он?
– Инспектор угрозыска.
– О боги! Он что, так красив?
– Нет, Даня. Зачем сотруднику угрозыска красота? Хватит ума и сердца. Вот ты очень красив. Поклонниц у тебя будут тысячи. Учти, что это будет тебе очень мешать в великом твоем труде.
Дан даже не огрызнулся. Он, кажется, приуныл.
– И когда свадьба?
– Понятия не имею. Он еще в меня не влюбился. Не объяснялся мне в любви... Может, в одно прекрасное время сообщит, как и ты, что решил жениться на мне, а может, женится на какой-нибудь нахальной, противной девчонке. Откуда я знаю...
– Значит, между вами ничего нет? Я только вздохнула.
– И даже не целовались?
– Он мой друг.
– Он дурак!
– безапелляционно изрек Даня.
Он заметно повеселел. И даже попытался на радостях снова заключить меня в объятия.
Самое удивительное во всем этом то, что Даниил мне очень нравился, поцелуи его кружили голову, были "слаще меда и вина", и я даже пожалела чуть-чуть, что люблю Ермака, а не Дана.
Даниил, конечно, станет актером, и мне завидовали бы все московские девчонки. Черт побери!
Ермак по сравнению с Даном был неказист, невысок, профессия отнюдь не выигрышная, но... что поделаешь, я его любила. Может, без взаимности. Будет у меня неразделенная любовь. Почему именно его я любила! Тайна сия велика есть. Так говорится в Евангелии, которого я еще не читала. Выписала из какого-то романа. Как хорошо сказано: тайна сия велика есть! Да. Великая тайна - любовь человеческая.
– Владенька, но ты не порвешь нашей дружбы?
– спросил Даниил не без тревоги.
– Нет, конечно.
Он окончательно успокоился, решив, что время покажет. Все равно ему сейчас не до женитьбы.
– В какой театр ты думаешь идти?
– спросила я.
– В какой надо, в такой и пойду. Когда устроюсь, скажу.
– Даня, иди к режиссеру Гамон-Гамана. Отзывчивый и честный человек. Он сразу поймет...
– Он устарел...
– Ничего не устарел. Устареть может только бездарность. Талант всегда немного впереди своего времени. Даня, у меня легкая рука. Может, проводить тебя...
– Еще чего! Обойдемся без сопливых.
И это в первый день приезда! Так он мне говорил, когда я училась еще в пятом классе и осмеливалась советовать ему. Я встала со скамейки.
– Я пойду, Даня. И ты иди домой. Мама твоя ведь соскучилась по тебе.
– Владя! Как я по тебе скучал, такой дурехе. Как мечтал о тебе... Владька ты, Владька!
Я не успела убежать, и Даня целовал меня еще около часа.
– Больше не пойду с тобой в эту беседку!
– сказала я, рассвирепев, и, рванувшись, вышла на пустынный наш двор.