Утросклон
Шрифт:
К вечеру вконец ослабевший зверь увидел дорогу.
После вязкого снега она манила своей твердостью. Бежать по ней к Острым Скалам можно было легко и долго. Зверь насторожился. Кругом стояла тишина, солнце падало за фиолетовые макушки сосен, унося с собою свет и тепло. Сын Пойманного Вожака вышел на дорогу и с облегчением почувствовал, что лапы больше не проваливаются. Вперед, и как можно дальше от страшного места.
Едва зверь успокоился, как впереди показалась человеческая фигура. Это была старуха в грубом балахоне до пят. Она не спеша двигалась тоже
Врожденный страх перед двуногими заставлял прятаться, уходить в сиреневые сумерки весеннего леса, но уже не было сил скрываться, спасать себя, и загнанный зверь бесшумно двинулся вслед за человеком.
Старуха монотонно меряла путь аршином своей клюки, потом неожиданно остановилась, достала краюху хлеба и, обернувшись, ласково протянула угощение.
– Не бойся, малыш, ешь. Какой ты зеленый, - тихо приговаривала старуха, наблюдая, как замученный зверь с жадностью поедает ржаной ломоть...
Часть первая
СЫН ПОЙМАННОГО ВОЖАКА
Монк потолкался на кухне, нашел в буфете седой сухарь и маленькую сушеную рыбку, пахнущую пылью.
Съел все это и основательно устроился на диване, поджав под себя ноги, запахнувшись в стеганое одеяло.
В окошко матово светил зимний день. Из углов и щелей ползла стужа, подчиняя себе все пространство в доме - второй день не топилась печь...
Монк спрятал озябшие пальцы под мышки и, тихонько раскачиваясь, слушал музыку ржавых пружин.
Сквозь апатию и дремоту он вдруг уловил сухой легкий треск. Это на потолке лопнула штукатурка. Пыльное облачко извести припудрило волосы и плечи юноши. Тогда он решительно соскочил с дивана, достал бумагу, тяжелую чернильницу из серого камня. Долго не думая, начеркал: "Денег нет. Съел все, что было".
Немного подумал и продолжил дальше:
"Надо: 1. Искать работу! 2. Срочно искать работу!! 3. Сегодня же!!!" Со стоном и бранью MotfK натянул ссохшиеся, давно не мазанные сапоги. Потом снял с вешалки вытертое пальто синего сукна, где накрепко были прикручены проволокой разномастные пуговицы - две черные и одна красная. На голову небрежно легла шапка, мех которой нельзя уже было назвать оленьим, чтобы we обидеть столь благородное животное.
И тем не менее вид у молодца получился бравый.
На заснеженное крыльцо вышел коренастый юноша лет двадцати, с длинными черными волосами. Бледные губы на скуластом лице тонко сложены, отчего казалось, что молодой человек сердит или слегка обижен. Карие, глубоко посаженные глаза смотрели холодно и спокойно.
Не замыкая дверь, Монк постоял на крылечке, глубоко вдыхая морозный воздух, прищурился на снежную белизну сугроба под окном и с удовольствием чихнул.
Тут же рассмеялся и как бы заново открыл, что он попрежнему молод и полон сил. А раз так - нужно жить.
"Чтобы творить великое, нужно прежде не умереть с голода", - усмехнулся Монк, и это было вполне справедливое умозаключение. Он бодро шагал на Биржу свободного труда.
II
Когда город перестал быть
Биржа считалась в городе авторитетным учреждением, потому что по закону Ройстона каждый горожанин волен был менять свое ремесло, занятия сообразно накопленному опыту, способностям и интересу. Но какой уж тут интерес, если слесарю предлагали сколачивать ящики, а докеру поручали пропалывать цветочную клумбу. Это была ненадежная временная работа, но она кормила. Потому в коридоре Биржи каждый день толпились десятки безработных и каждый надеялся заключить выгодный подряд. Это было унизительно, но иного выхода не было. Перешагнуть порог Биржи значило признаться самому себе, что ты не самый везучий человек.
Зайдя в приемную, Монк оторопел. Десятки озабоченных, неулыбчивых лиц разом повернулись к нему, отчего стало неуютно и тревожно. Чтобы скрыть неловкость и смятение, Монк напустил на лицо выражение чрезвычайной лени и даже презрения, будто пришел сюда не просить, а выполнять какую-то важную миссию. Он так уверенно шел к нужной ему двери, что тихие люди безропотно расступились перед ним, приняв, видимо, за курьера. Монк бесцеремонно потеснил тучную даму и без стука распахнул дверь управляющего.
Скромно отделанный кабинет оказался пустым, и Монк обрадовался этому было время осмотреться и собраться с мыслями.
В центре квадратной комнаты неуклюже громоздился письменный стол, похожий на городскую площадь после народного гулянья - так он был захламлен. Бумаги, справочники, обломки карандашей, кнопки, резинки - .весь этот канцелярский мусор наводил неимоверную тоску, и Монк совершенно отчетливо понял, что в этих стенах надеяться на какое-то человеческое понимание просто бессмысленно. Он нашел одинокий плюшевый стул у стены, но садиться не стал. Со скуки принялся рассматривать развешанные по стенам сводки и таблицы, засушенные до желтизны и походившие скорее на использованные горчичники, нежели на что-то статистическое и необходимое.
Как раз в этот момент на пороге появился управляющий, довольно молодой толстый человечек, короткий, как сарделька, с черными подвижными глазками на безбровом добродушном лице. Он забавно сморщил аккуратный носик, и получилась маленькая улыбка,
– Тебя, кажется, зoвyт Монк? Знаю, знаю. Здравствуй, сухопутный капитан.
Как старому знакомому управляющий протянул юноше руку.
– Меня зовут Крокен.
– Прежде всего...
– взволнованно начал Монк, но толстячок замахал руками. Он не намеревался разговаривать стоя. Проворно юркнул за стол, вскарабкался на кресло и, утвердившись на своем высоком месте, милостиво предложил юноше сесть.