Утверждение правды
Шрифт:
– Их может и не хватить, – вздохнул Сфорца. – Однако отвлекаться не будем; как я тебе уже сказал – об этом позже, если все сложится должным образом. Сейчас о главном.
– Да, – многозначительно согласился Бруно. – О тайном начальстве над Папой. Что это за личность, если в его руках такая власть и Папа так ему доверяет?
– Их семьи дружили домами еще с прошлого поколения, – пояснил кардинал. – И крепко дружили.
– Однако одного лишь тесного знакомства и удачного случая мало, чтобы вот так руководить половиной Европы. Откуда он такой взялся? Что он такое?
– Он – весьма одаренный человек, вот это можно утверждать с уверенностью. Он ровесник Папы, ему тридцать
– Уф-ф, – проронил Курт тихо, зябко передернув плечами. – «Бальтазар»… На это имя у меня уже образовалась стойкая allergia.
– Не думаю, – возразил Висконти, – что советник Папы является одним из трех неуловимых организаторов малефицианского подполья в Империи.
– А это вне зависимости. Когда ты в последний раз встречал еврея по имени Иисус?.. Думаю, была б их воля – они и Навина бы переименовали принципа ради.
– Уверен, – усмехнулся Бруно, – что у многих обитателей Империи возникает подобный же неврастенический прострел в области сердца, когда они встречают кого-то с фамилией «Гессе».
– Если вы завершили excurs в глубины человеческой психики, – вмешался Сфорца, – то я бы желал продолжить. Но, если вам не интересно и не важно знать, от благорасположения кого в ближайшие годы будет зависеть будущая политика Конгрегации…
– А почему оное расположение имеет место сейчас? – не дослушав порицания, усомнился Курт. – Ваш коррумпированный визирь впрямь верит в то, что Император намерен ради Ватикана рвать задницу на мальтийский крест?
– Он верит в себя, – ответил за кардинала Висконти, и Сфорца, помедлив, кивнул:
– Сказано верно. Что же ответить тебе всерьез, Гессе, не знаю. Возможно (и даже, думаю, наверняка) он осознает, что Император, по сути, управляет немногим в государстве, что им руководит Конгрегация…
– …а Конгрегацией вы.
– Да. Как он – Папой и Ватиканом. Быть может, Косса не слишком активно вмешивается в германские дела, так как полагает, что я, как и он сам, всего лишь нашел себе хорошее хлебное место и, подобно ему, претворяю в жизнь свои тщеславные мечты о власти. Как уже говорилось, враждебности вот уже два поколения Императоров германский трон не проявляет, в прения с Римом не вступает, все папские повеления касаемо церковной жизни и материальных вопросов не оспариваются, и у него попросту нет причин видеть во мне (и, шире, в Конгрегации и Империи) врага. «Гибеллины», «гвельфы» – все это больше для подданных, сам же германский трон ведет себя вполне благожелательно. Возможно, упомянутые тобою перипетии человеческой психики также имеют на Коссу свое влияние: наши с ним истории жизни уж больно схожи, и он вполне может переносить на меня часть своих мыслей и побуждений.
– Доверенное лицо Папы – бывший разбойник?
– Напрасно усмехаешься, Хоффмайер, – серьезно отозвался кардинал. – И не столь уж это редкое явление, когда прямиком из кондотьеров прыгают в монахи.
– Итак, он бывший тать и грабитель.
– Пират, – поправил Сфорца. – И весьма удачливый. Успел пройтись по всему Средиземному морю, побывать и в Берберии [66] , и в Европе – Италия, Франция, Испания. Ушел пиратствовать еще мальчишкой – и четырнадцати не было; потом был перерыв – пять лет учился на юриста, как говорят, по настоянию матери, ввязался в историю с любовницей высокопоставленного чинуши, напал на представителей власти, был арестован, бежал, снова пиратствовал… В определенных кругах о нем легенды ходили.
66
Тунис,
– И какое жестокое разочарование постигло сего неправедного, что он решился податься в священство?
– Постигли побережные крестьяне, отловившие его однажды после шторма, разбившего его корабль. Тюрьма его постигла, Гессе, и вполне понятный итог впереди. По воле случая в той же тюрьме оказался и тогдашний Папа, который как раз пытался выбить из своих бывших кардиналов признание в измене. Другой занимавшей Папу проблемой были войска авиньонского конкурента, которые уже почти вошли в город. Как я и говорил, о Коссе слагали сказания, а Папе, недавно взошедшему на престол, критически недоставало толкового полководца.
– Прощение и сан в обмен на службу, – подытожил Курт; кардинал кивнул:
– С тех пор он так и остался в Ватикане. Мой источник говорит, что Томачелли стал Папой его стараниями и что, если б Косса захотел, мог бы занять Святой Престол и сам. Но он не захотел, судя по всему.
– Логично, – согласился Курт. – Управлять из-под полы куда безопасней и приятней; верно, Ваше Высокопреосвященство синьор Сфорца?
– А что за источник? – не дав кардиналу ответить, спросил Бруно. – Он достаточно близок к этим кругам, чтобы с достоверностью судить о подобных делах?
– Секретарь Ватикана, – со значением выговорил тот. – Является таковым еще со времен правления Папы Урбана.
– Тоже ваш крестник или деверь?
– Он немец, – коротко возразил Сфорца. – Дитрих фон Ним. В ответ на предложение работать со мною не думал ни секунды. В его сообщениях половину места занимают эмоциональные иеремиады и ламентации по поводу куриальных нравов, он излишне склонен к описанию ненужных подробностей, однако без его помощи я бы о многом не знал и многого бы не смог.
– Он тоже переходит по наследству к нашему маленькому Висконти?
– А поболе уважения к вышестоящим?
– Это исчадие миланской аристократии пока еще мне не начальство, а мальчик у вас на побегушках. Его вообще de jure здесь нет. Так, дух бесплотный… Итак, этот вербанутый немец знает, что когда-нибудь ему придется работать с другим? Могу заметить по собственному горькому опыту, что у агентов с этим, как правило, всегда проблемы.
– Знает, – ответил за кардинала Висконти. – Мы с ним уже свели знакомство, имели несколько весьма продолжительных разговоров, посему могу утверждать с уверенностью, что никаких проблем не будет. Возвращаясь к основной теме, хочу добавить к словам дона Сфорцы еще одно: поскольку стало окончательно и бессомненно ясно, что главное действующее лицо в Ватикане отнюдь не Папа, господин фон Ним по своему собственному почину намерен провести небольшое расследование касательно подробностей биографии Бальтазара Коссы. Пока из его подноготной известно лишь, что он падок на женщин, а женщины падки на него. Однако эта черта отличает многих из среды духовных лиц, посему не думаю, что этим, случись что, можно будет на него надавить.
– А ты уже готовишься шантажировать папского наперсника?
– Как знать, что может предъявить нам жизнь, – пожал плечами Висконти. – Иметь подобную информацию следует о каждом; пусть лучше она никогда не пригодится, чем однажды потребуется и не будет в наличии.
– Вижу Сфорцеву школу, – отметил Курт одобрительно. – Что ж, поглядим, что на поверку выйдет и что сумеет нарыть ваш сознательный патриот.
Донесение от: июль, 1397 a. D.