Увечный бог. Том 1
Шрифт:
– Если ты пытаешься меня уколоть, Котильон…
– Нет, ни в коем случае. Прости.
– Однако если ты этого боишься…
– Это не страх. Вовсе нет. Это мое оружие.
Идущий по Граням будто содрогнулся; или просто движение пепла под сгнившими мокасинами заставило его качнуться и потерять на миг равновесие. Успокоившись, Старший бог уперся в Котильона взглядом темных высохших глаз.
– Ты, Покровитель убийц, никакой не целитель.
Нет. Избавьте меня от беспокойства, прошу. Через аккуратный надрез выньте все,
– К спасению ведет не единственный путь.
– Забавно.
– Что именно?
– Твои слова… если бы их услышать от… кого-то другого, то они ободрили бы, успокоили. А в твоих устах они заморозят смертную душу до самого донышка.
– Вот такой я, – сказал Котильон.
Идущий по Граням кивнул.
– Да, такой ты и есть.
Котильон прошел еще шагов шесть, не сводя глаз с ближайшего дракона, у которого между лоскутами сгнившей кожи поблескивали кости черепа.
– Элот, – сказал Котильон, – я хочу слышать твой голос.
– Снова будем торговаться, Узурпатор?
Голос мужской, но ведь драконица горазда устраивать такие штуки по своему капризу. И все же Котильон нахмурился, пытаясь припомнить прошлый раз.
– Кальсе, Ампелас, будете говорить, когда до вас дойдет очередь. Сейчас я говорю с Элот?
– Я Элот. А что в моем голосе тебя беспокоит, Узурпатор? Я чувствую твою подозрительность.
– Мне нужно было убедиться, – ответил Котильон. – Теперь я уверен. Ты в самом деле Мокра.
Еще один драконий голос громовым хохотом прокатился по черепу Котильона и произнес:
– Осторожнее, Убийца, она мастерица обмана.
Котильон задрал брови.
– Обмана? Нет, пожалуйста, умоляю. Я слишком наивен и ничего об этом не знаю. Элот, я вижу, что ты еще в цепях, и все же во владениях смертных твой голос был слышен. Похоже, ты не совсем та пленница, какой была раньше.
– Сон опутывает самыми жестокими цепями, Узурпатор. Мои сны встают на крыло, и я свободна. И теперь ты хочешь сказать, что такая свобода была всего лишь обманом? Я потрясена, просто поверить не могу.
Котильон поморщился.
– Кальсе, а что снится тебе?
– Лед.
Почему я не удивлен?
– Ампелас?
– Дождь, который горит, Покровитель убийц, в глубокой тени. В жуткой тени. Теперь надо нашептывать пророчества? Все мои истины прикованы здесь, и только ложь летает свободно. И все же был один сон – тот, что еще прожигает плоть моего мозга. Выслушаешь мое признание?
– Мои узлы не такие гнилые, как ты думаешь, Ампелас. Пусть Кальсе слушает – рассказывай ему про свои сны. Прими этот совет как дар от меня. – Он помолчал, бросил взгляд на Идущего по Граням и снова повернулся к драконам. – Ну
– В разговорах нет смысла, – сказал Ампелас. – Ты ничего не можешь нам предложить.
– Могу.
За его спиной неожиданно раздался голос Идущего по Граням:
– Котильон…
– Свободу, – сказал Котильон.
Тишина.
Котильон улыбнулся.
– Начало положено. Элот, ты будешь грезить обо мне?
– Кальсе и Ампелас получили твой дар. Они смотрели друг на друга каменными лицами. Была боль. Был огонь. Открылся глаз и заглянул в Бездну. Господин Ножей, моя родня в цепях… и напугана. Господин, я буду грезить о тебе. Говори.
– Тогда внимательно слушай, – сказал Котильон. – Вот как все должно быть.
Дно каньона, совсем не освещенное, тонуло в вечной ночи далеко под поверхностью океана. Расселины прятались во тьме; смерть и разложение мира сыпались вниз непрерывным дождем, и течения закручивали отложения жестокими водоворотами, которые вздымались, словно смерчи. Посреди затопленных скал тянулась равнина, а в ее центре мерцал бледно-красный огонек – одинокий, затерянный.
Остановившись, Маэль поправил на плече почти невесомую ношу и прищурился на невероятный огонек. Потом направился прямо к нему.
Безжизненный дождь, падающий в глубины, дикие потоки, поднимающие его снова к свету, где живые существа кормились в этом богатом супе и в итоге, умерев, возвращались на дно. Какой элегантный круговорот жизни и смерти, света и мрака, верхнего и нижнего миров. Словно кто-то все спланировал.
Теперь Маэль мог разглядеть у огня сгорбленную фигуру, протянувшую руки к сомнительному теплу. Мелкие морские обитатели роились у красного источника света как мошки. Огонь вырывался из дыры на дне каньона вместе с пузырьками газа.
Маэль остановился перед фигурой и, шевельнув плечом, сбросил завернутый труп на дно. Тут же мелкие падальщики метнулись к нему – и, внезапно развернувшись, бросились прочь. Спеленутое тело осело, подняв облачка ила.
Из-под капюшона донесся голос К’рула, Старшего бога Путей:
– Если все существование – диалог, почему так многое остается недосказанным?
Маэль поскреб щетину на челюсти.
– У меня – мое, у тебя – твое, у него – его, и все же мы не в силах убедить мир в его изначальной абсурдности.
К’рул пожал плечами.
– У него – его. Да. Странно, что из всех богов только он открыл эту безумную и сводящую с ума тайну. Рассвет придет… оставим все ему?
– Ну… – хмыкнул Маэль, – сначала надо ночь пережить. Я принес того, кого ты искал.
– Вижу. Спасибо, друг. Скажи, а что со Старой Ведьмой?
Маэль поморщился.
– Все как обычно. Она снова пытается, но тот, кого она выбрала… ну, скажем, Онос Т’лэнн скрывает глубины, которых Олар Этил никогда не может постичь и, боюсь, еще пожалеет о своем выборе.