Увечный бог. Том 1
Шрифт:
Взгляд Килавы оставался спокойным.
– Вас можно остановить. И вас остановят.
Удинаас покачал головой.
– Веди их в свой мир, Удинаас. Сражайся за них. Я не собираюсь здесь пасть. А если ты воображаешь, что я не в состоянии защитить своих детей, значит, ты меня не знаешь.
– Ты осуждаешь меня, Килава.
– Призови своего сына.
– Нет.
– Тогда ты сам осуждаешь себя, Удинаас.
– Будешь ли ты так же хладнокровна, когда моя судьба распространится и на твоих детей?
Когда стало ясно, что
– Друг…
– Прости, Онрак, я не скажу ничего полезного – ничего, что могло бы поднять настроение.
– И все же, – пророкотал воин, – ты считаешь, что знаешь ответ.
– Это вряд ли.
– И тем не менее.
Смотрите, с какой решимостью я иду. Вести вас всех, конечно. Вернулся крутой Халл Беддикт, чтобы повторить все свои преступления.
Все еще ищешь героев, Фир Сэнгар? Лучше брось.
– Ты поведешь нас, Удинаас.
– Похоже на то.
Онрак вздохнул.
За устьем пещеры валом валил снег.
Он нашел выход. Он избежал огня. Но даже сила Азата не в состоянии справиться с Акраст Корвалейном, так что он был повержен, его разум разбит, а куски тонули в море чужой крови. Воспрянет ли он? Тишь не знала наверняка и рисковать не хотела. Кроме того, скрытая в нем сила оставалась опасной, оставалась угрозой для их планов. Она могла быть использована против них, а этого допустить нельзя. Нет, лучше обратить это оружие, взять его в свои руки и применить против врагов, которые, я знаю, скоро встретятся на моем пути.
Прежде, однако, ей придется вернуться сюда. И сделать то, что нужно. Я бы сделала это сейчас, если бы не риск. Если он проснется, если завладеет моей рукой… нет, еще рано. Мы пока не готовы.
Тишь стояла над телом, вглядываясь в угловатые черты, клыки, легкий румянец – признак лихорадки. А потом обратилась к предкам:
– Возьмите его. Свяжите. Скуйте волшебством: он должен оставаться без сознания. Если очнется – это слишком опасно. Я скоро вернусь. Свяжите его.
Цепи костей заскользили словно змеи, вонзаясь в жесткую почву, оплетая руки и ноги лежащего, обвиваясь вокруг шеи и туловища, распиная на холме.
Тишь видела, как дрожат цепи.
– Да, понимаю. Его сила слишком велика – вот почему он должен оставаться без сознания. Но я могу сделать кое-что еще.
Она подошла и наклонилась. Пальцами правой руки, крепкими, как лезвия, пробила дыру в боку лежащего. Тишь сама ахнула и чуть не откатилась прочь: не слишком ли? Не разбудила ли?
Из раны потекла кровь.
Но Икарий не пошевелился.
Тишь протяжно и нервно вздохнула.
– Пусть кровь сочится, – сказала она предкам. – Кормитесь от его силы.
Выпрямившись,
Ветер выл, и никто не вставал на его пути, чтобы дать ответ.
Идеальное свершение, несущее привкус Рая.
Рай возродится. Из пустой равнины – целый мир. Из обещания – будущее.
Скоро.
Тишь пошла, оставив за спиной холм и тело Икария, прикованное к земле костяными цепями. Она вернется сюда, сияя от торжества. Или в крайней нужде. Если второе – разбудит его. Ну а если первое – обхватит его голову ладонями и одним резким поворотом сломает мерзостную шею.
И неважно, какое решение ее ждет, в тот день предки будут петь от радости.
На горе мусора посреди двора горел трон крепости. Серый и черный дым столбом поднимался до края крепостного вала, а там ветер раздирал его и нес клочья, как знамена, над опустошенной долиной.
Полуголые дети бегали по крепостным стенам; их крики пробивались через грохот и ворчание у главных ворот, где каменщики исправляли вчерашние повреждения. Сменялись часовые, и Первый Кулак прислушивался к командам, звучащим за его спиной. Смаргивая с глаз пот и пыль, он с некоторой осторожностью нагнулся над разбитым зубцом стены и внимательно осмотрел прекрасно организованный вражеский лагерь, раскинувшийся в долине.
На верхней платформе квадратной башни справа от него мальчишка лет девяти-десяти сражался с тем, что было когда-то сигнальным воздушным змеем: старался удержать его над головой, пока с неожиданным порывом ветра потрепанный шелковый дракон не взвился внезапно в воздух, кувыркаясь и крутясь. Ганос Паран уставился на змея. Длинный хвост дракона поблескивал серебром в полуденном солнце. Этот хвост, припомнил Паран, сверкал в небе над крепостью в день захвата.
О чем тогда сигналили обороняющиеся?
Беда. Помогите.
Паран глядел, как воздушный змей поднимается все выше, пока не потонул в несомом ветром дыме.
Услышав знакомое проклятие, Паран повернулся и увидел Высшего мага войска, который продирался через кучку детей на верхней площадке лестницы, морщась, как будто протискивался через прокаженных. Рыбий хребет, зажатый в его зубах, сердито прыгал вверх-вниз, пока маг шагал к Первому Кулаку.
– Могу поклясться: их больше, чем было вчера. Как такое возможно? Они же не выпрыгивают из чьего-то бедра сразу подросшие?