Увеселительная прогулка
Шрифт:
— Мы никому не поможем, если будем без конца нападать на русских. А что касается ресниц, то… вы извините, но это до чертиков примитивно. Чего мы добьемся, если начнем размахивать этими ресницами? ЧССР есть и будет социалистическое государство, и уж вы-то вряд ли нас поблагодарите, если мы хоть в какой-то степени примемся рекламировать политико-экономические достижения чехов.
— С другой стороны, зачем вы позволяете себе такой резкий антиамериканизм?
— Что-то не припомню, чтобы мы провинились в антиамериканизме, —
— Еще немножко, и вы скажете, будто настраиваете читателей в пользу США.
— Нас интересует, если хотите, злая Америка, но в той же мере интересует и Америка добрая.
— Вы лично неизменно требуете вывода американских войск из Вьетнама.
— Само собой.
— Я с вами не согласен.
— Весьма сожалею.
— Во Вьетнаме возможен только один исход: победа американцев.
— Почему?
— Азиатские рынки должны остаться за нами. Если в Азии победит коммунизм, наша карта бита.
— Должен признать, что со времен Маркса и Ленина никто еще не высказывался на этот счет так ясно и определенно. Могу вам ответить только одно: что ж, попробуйте одержать победу в Юго-Восточной Азии!
— Надеюсь, вы поняли, чего я ожидаю?
— Нет, — сказал Хойссер. — Я понял только, что вы надеетесь на победу американцев во Вьетнаме.
— Я ожидаю, что политический раздел «Миттагблатта» вернется в свою прежнюю колею.
— Вы, должно быть, шутите.
— Я ожидаю, что «Миттагблатт» будет публиковать исключительно последние новости. Без оценок!
— Ни одна газета в мире не публикует сообщений без оценок, господин директор.
— Я предлагаю, чтобы каждой политической партии была дана возможность высказать свое мнение. Пусть в газете ежедневно появляется комментарий по вопросам внутренней и внешней политики, написанный представителем какой-нибудь одной политической партии.
— И Партии труда в том числе?
— Нам давно известно, чего хотят коммунисты.
— Нам давно известно и то, чего хотят либералы.
— Я не против вашего желания дать слово коммунистам. Но тогда извольте сделать примечание, что это мнение коммунистов, которого редакция не одобряет.
— Такие примечания придется делать всякий раз. Я, разумеется, сообщу ваше пожелание главному.
— Это не обязательно.
— Как понять вас?
— То, что я вам сказал, не пожелание.
— А что же?
— Вполне четкое указание.
— Другими словами, коммерческая дирекция вмешивается в редакционные вопросы?
— Сколько вы у нас получаете?
— Три тысячи пятьсот.
— А на представительские расходы?
— Двести, — сказал Хойссер.
— В «Миттагблатт» мы вколотили восемнадцать миллионов — на сегодняшний день. Вам эта цифра ничего не говорит?
— Это большие деньги.
— Тиражи снизились,
— Всем нам приходится уживаться с этим противоречием, — ответил Хойссер.
— Вы знаете Зайлера? — спросил фон Кенель.
— Еще бы.
— Что вы против него имеете?
— Ничего не имею — ни за, ни против.
— Вам с ним не будет трудно?
— Вы хотите сказать, что Зайлер вернется?
— Именно.
— Неужели у этого типа нет ни капли самолюбия?
— Зайлер — газетчик до мозга костей. Он погибнет, если лишится возможности делать газету. Зайлер…
— Зайлер, — перебил Хойссер, — не газетчик, а сочинитель кровавых скабрезных историй…
— «Экспресс» приглашает его на работу.
— Они же дали ему пинка под зад.
— Это была ошибка.
— И вы предложили ему больше, чем «Экспресс»?
— Конечно. Я был вынужден.
— А что говорит по этому поводу Эпштейн?
— Эпштейн от нас уходит.
— Вы его увольняете?
— Он может остаться, если согласится работать с Зайлером.
— На это он не пойдет.
— Тем хуже для него.
— Жаль. В последнее время Эпштейн снова стал таким, каким был когда-то. Он сделал бы из «Миттагблатта» хорошую газету.
— Хорошо то, что хорошо продается. А вы как, останетесь?
— Это зависит от того, насколько я буду свободен в своих действиях.
— Почему вы не уходите?
— Вы хотите, чтобы я ушел?
— Нет, я только хочу знать, почему вы не уходите.
— Ведь я могу выражать свое мнение не только на страницах «Миттагблатта». Если мне придется выполнять ваши указания, то работы у меня поубавится и я смогу, скажем, писать статьи для политических журналов.
— На это я согласен. Вполне одобряю. Это лишь повысит престиж нашей газеты.
— Может быть, вы даже предоставите мне оплаченный отпуск для более крупной работы?
— Пожалуйста, господин Хойссер, заходите ко мне, когда вам понадобится. Вы всегда найдете во мне отзывчивого друга.
— Большое спасибо, господин директор.
— Вы, можно сказать, ученик господина Эпштейна, — такими словами фон Кенель встретил Клейнгейнца, а тот ответил:
— Да, я уже несколько лет работаю на него.
— Как же вы на него работаете?
— Прежде всего занимаюсь розысками. Составляю документацию.
— Но сами никогда не писали?
— Нет, почему же, писал. Я сотрудничал в разных газетах и еженедельниках.