Увести за 60 дней
Шрифт:
– Да говорю же тебе – не могу! – Данил тоже в ответ повысил голос. – Посмотри вокруг, где тут остановиться?!
Но вокруг были лишь ребра змеи, которая стремительно засасывала меня в свое нутро, полное отчаяния.
– Останови, слышишь, останови немедленно!
– Да не могу я остановить, пойми! Лиля, не веди себя, как дура!
Это «дура» что-то обрушило во мне. Наверное, оборвало ту тонкую ниточку, на которой я еще пыталась держаться.
Закричала я совсем оглушительно.
– Немедленно, немедленно
– Прекрати! – так же оглушительно заорал Данил.
Но я его уже не слышала. Еще подавшись вперед, я вцепилась ему в плечо и орала в ухо.
– Останавливайся! Я хочу выйти!
– Ты с ума сошла! – Данил попытался оторвать мою руку со своего плеча.
– Сядь на место! Как смогу - остановлюсь!
– Немедленно! – я попробовала дотянуться до руля. – Немедленно останавливайся!
– Лиля!!!
Сквозь лобовое стекло все так же летел снег. Летели ребра ЗСД. И летели полоски отбойника. Под визг шин что-то кричал Данил, а я, как в замедленной съемке, наблюдала, как нас разворачивает боком поперек змеи. Как отбойник заслоняет собой лобовое стекло. Скрежет металла, звон стекла, чудовищной силы удар, в бок мне бьет моя сумка, а я лечу, лечу, лечу.
И улетаю в темную бездну.
_______
ЗСД - Западный скоростной диаметр, внутригородская платная автомагистраль в Санкт-Петербурге.
Глава 10. Во всяком плане есть пункт, который все объясняет. Если его нет, то план – дерьмо.
Сначала была головная боль. Потом - все остальное. Я открыла глаза и застонала. Свет резал глаза, и я тут же зажмурилась. Даже это простое действие вызвало новый прилив головной боли. Я лежала и дышала. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
И мы опять играем в любимых.
Я открыла глаза и резко подскочила – оказывается, я лежала. Волна острой головной боли снова окатила меня, но даже она отступила на второй план. Я вспомнила.
Летящая в лицо лента отбойника, развернутая поперек дороги машина, удар, скрежет металла, брызги стекла. И…
Я вскочила на ноги. И только после этого додумалась оглядеться сквозь пульсирующую боль в висках.
Судя по обстановке, я была в больнице. Светло-зеленые стены, две койки. Я прикрыла глаза и сделала над собой мыслительное усилие. Ноги у меня подогнулись, и я осела обратно на кровать.
Я в больнице потому, что мы попали в автомобильную аварию. Мы – это я и Данил. И если я здесь, в больнице с адской головной болью, то где Данил?
А он был за рулем. Он сидел впереди. Он был там, куда пришёлся удар.
От открывшейся мне ужасной перспективы я снова застонала и уткнулась лицом в ладони. Судя по тому, как отозвалось болью лицо – у меня оно разбито. Но это не имело никакого значения. Сейчас вообще ничего не имело значения. Кроме одного.
Где Данил и что с ним?!
Он
Нет, пожалуйста, нет. Только не это.
Я начала раскачиваться. Боль, гораздо более сильная, чем головная, растекалась по всему моему телу. Мне было одновременно холодно и жарко. Начался озноб.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
И мы опять играем в любимых.
У нас семья атеистов. Как говорит папа – мы верим в теорию Дарвина и закон всемирного тяготения. Но сейчас я испытала острое непреодолимое желания молиться.
Пусть с ним будет все в порядке. Заберите его только у меня. Заберите его только у меня и насовсем. Отдайте той, которая достойна. Которая будет любить, заботиться, беречь. Которая никогда не причинит ему боли. И которая никогда, никогда-никогда не подвергнет его жизнь опасности.
Заберите его у меня. А для всех остальных пусть он будет жить.
Я поняла, что хочу опуститься на колени. Даже не так. Упасть на колени и прижаться лбом к полу. Кажется, это называется земной поклон. Оттуда, от самой земли молитвы до неба долетают лучше всего. Вопреки закону всемирного тяготения.
Я не успела этого сделать. Открылась дверь. За дверью стояла женщина средних лет в белом.
– О, очнулась. Чего вскочила? Ложись, сейчас доктора позову.
– Где он?!
– вместо коленопреклонения я подскочила на ноги и бросилась к женщине. – Где он, скажите, умоляю!
– Ты сдурела, девка?! – женщина повысила голос. – Ты чего скачешь как коза?! Иди, ложись в постель, дуреха!
– Что с ним?! – я хватала женщину за руки и чувствовала, как щеки начинает щипать от слез. И слова почему-то с трудом произносились. – Скажите, пожалуйста, где он?
– Какой еще он?! – женщина в белом халате пыталась отрывать от себя мои руки. – Ляг уже, ради всего святого, у тебя совсем кукуху сорвало, что ли?!
– Где он?! – я уже рыдала, не сдерживаясь. – Где он, скажите, я вас умоляю, что с ним? Где он?!
– Да кто – он?! – заорала женщина.
– Видимо, тот самый молодой человек, который в соседней палате примерно таким же точно тоном орет: «Где Лиля, что с ней?!». У него, по крайней мере, хватило ума назвать имя.
Я разжала пальцы – и медсестра – а это явно была она – поспешно отошла от меня. А в палату вошел человек, который и произнес эти слова. Это был доктор – высокий, хмурый и очень уставший. И теперь я вцепилась в его руку.
– Где Данил?! Что с ним?! Скажите, пожалуйста, я вас очень прошу!