Увидеть море
Шрифт:
– Паша, — голос её немного дрожал, — Я всю ночь думала. Я хочу вернуться к тебе, если ты меня примешь. Мне кажется, мы совершили ошибку….
– Я не знаю, — ответил я бесцветным голосом, — было ли это ошибкой…
После долгой паузы в трубке послышался щелчок, и пошли короткие гудки.
Эпизод 36: Новый день
Заглянув в окно моего двухкомнатного бунгало, субботнее утро бросило любопытный взгляд на остатки
Ваня продолжал похрапывать, раскинув мускулистые ляжки на надувном резиновом матрасе и уткнувшись круглым лицом в острый и твердый бок ободранного советского шкафа. Яркий солнечный свет не щадил моего друга, с точностью лампы патологоанатома освещая массивное пивное брюшко, застиранные белые трусики, заросший густой рыжеватой щетиной двойной подбородок и слипшийся комок волос на голове, разрезанный глубокими залысинами, как морская бухта пирсами.
Да. Нам уже не по двадцать. Годы вели свою незаметную подрывную деятельность, меняя физический облик, но души, к счастью, пока ему были неподвластны.
Окончательно расставшись с женой, я съехал с прежней квартиры. Вместе с братом, который остался в Москве зарабатывать деньги на собственный бизнес, мы сняли двушку на ВДНХ.
Разбуженный беспощадным светом, я открыл левый глаз и уставился им в мутное зеркало на противоположной стене. В нём отобразилась мрачная и несимпатичная опухшая рожа, из неровной поверхности которой независимо торчал массивный нос — он, если верить физиономистам, говорил о том, что его владелец человек страстный, властный, любящий развлечения и удовольствия.
Удовольствия в созерцании своего несовершенства было мало, я откинулся обратно на пропахшую потом подушку и задумался. Мозг работал с перебоями — перед глазами вспыхивали отрывочные воспоминания о вчерашней ночи.
– ДАВАЙ УБЬЁМ ЧУРКУ! — побагровевший брызжущий слюной Иван прыгал в пустынном фойе очередного заведения, куда мы прибыли после многочисленных возлияний и перемещений по ночной хохочущей, обезумевшей от денег и безнаказанности Москве.
Эти его вопли мне не внове. Такое происходит регулярно. Гораздо больше меня раздражает, когда он начинает ныть о том, что «Паша, я хочу трахаться!».
Но и этот его заскок порой напрягает.
– Я ХОЧУ УБИТЬ ЧУРКУ, ТЫ ПОНИМАЕШЬ? — взяв меня за ворот, он несколько раз сильно встряхивает меня так, что слышится треск ткани.
– Блин, — я раздраженно смахиваю его руки со своей рубашки. — Ваня, хочешь убить чурку — иди, убивай. Мне то, зачем в ухо орать?
Конечно, я знаю, что на самом деле Ваня в глубине души человек очень добрый и мягкий. Настоящий интеллигент из «потерянного поколения» рожденных в 70-ые. Просто его всё достало. Достало, что он со своими талантами образованиями и умом не может встроиться в этот бездушный социум. Достало, что не может найти нормальную девушку без завышенных материальных запросов.
Можно винить в этом общество, можно винить в этом себя. Гораздо проще винить в этом абстрактного «чурку».
Мне, если честно, пофиг. В отличие от Вани, я родился и вырос среди этих, так называемых, «чурок». И поэтому, если бы он действительно убил кого-нибудь, я бы от него не отвернулся. Я беру с них пример. Поддержи своего! Без разницы прав он или виноват. Просто иди с ним, будь рядом и защищай его от всех, кто будет против. Безусловная лояльность. Свои и чужие. И в этом их мире свои всегда будут против чужих и наоборот. А Ваня свой. Свой в доску.
Но сейчас я им недоволен.
Просто потому, что знаю — эти выкрики предназначены только для моих ушей.
И мне стыдно за него. И поэтому я злюсь.
– До ВДНХ, — говорю я смуглому, как головёшка, шоферу, садясь на переднее пассажирское сиденье потрепанного «хачмобиля». Пару раз безуспешно пытаюсь застегнуть ремень безопасности и в безнадеге бросаю это дело.
– А ты откуда приехал? — резко спрашивает Иван молодого таджика за рулём, злость ещё явно играет в нём и требует выхода.
– Из Таджикистана, брат, — ослепительно улыбается таджик Ване в зеркало заднего вида. — Надо чуть-чуть деньга заработать. Невеста калым надо, вот собираю. У нас строго. Нет денег — нет невеста. Очень нужно деньги.
Откровенность гастарбайтера смягчает Ивана. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы провести параллель между ним и нами, точно также приехавшими в это ритуальное место служения Золотому Тельцу, чтобы хоть как-то заработать на «калым» нашим будущим невестам. Единственная разница в касте, если таджик, крутит баранку, мы гастарбайтерствуем на уровне выше, занося хвосты слугам тех, кто на вершине Пирамиды. Для кого-то повод смотреть на таджика сверху вниз, для меня повод для абстрактной грусти.
– Ну, ты же наркотой торгуешь? Ну, признайся! — предпринимает последнюю попытку воспротивиться харизме молодого филистимлянина Ваня.
– Не-э-э! — возмущенно вскидывает смоляные брови живописный драйвер. — Наркотик? Никогда! У меня брат погиб из-за наркотик! Только честно работай!
– Вот! Молодец! — окончательно размякает мой экзальтированный друг, и меня охватывает подспудное раздражение. Фары выхватывают решётку, окружающую пятиэтажку, где я снимаю квартиру.
– Ну, что, брат, — поворачиваюсь я к шофёру, состроив зловещую морду из своей и без того мрачной рожи. — Спасибо, что подвёз нас бесплатно!
Весёлый таджик мгновенно съеживается и ощетинивается, понимая, что дело принимает нехороший оборот.
– Не, зачем бесплатно? — затравленно посматривает на нас «бомбила», — надо платить…
– Ты что, не понял? — повышаю я голос. — Ты, нам сейчас сам заплатишь, за то, что на нашей земле работаешь!
– Паш, да ладно? — смущенно тянет Иван.