Увидеть море
Шрифт:
– Не останавливайся, Паша, чёрт тебя дери! Дави газульку! — орал мой брат, выпучив глаза и размахивая в воздухе бутылкой текилы. — Они гонятся за нами!
Я еле разбирал его вопли сквозь треск сминаемого кустарника и рёв мотора, но все же уловил смысл сказанного, и холодок страха пробежал по моей спине. Я яростно ударил по педали газа, четырёх литровый двигатель надсадно взревел, выстрелив тяжёлой тушей Сибринга через естественный трамплин какого-то глиняного холмика.
– А-а-а-аааа! — в унисон заорали мы, взлетая в окрашенное закатной кровью небо. Двухтонный кабриолет,
На мгновение наступила жуткая тишина. Ловушка захлопнулась.
– Тихо! — одними губами прошептал я, вжимаясь в кресло. С минуту мы прислушивались к окружающим звукам, затаив дыхание. Всё было подозрительно спокойно, лишь невдалеке размеренно шептал океанский прибой.
Я завел машину и медленно выехал по склону обратно на хайвей. Уже достаточно рассвело, и отсюда было хорошо видно, что заросли прибрежного кустарника и осоки, по которым мы носились несколько минут назад на Крайслере, были абсолютно необитаемы.
Лишь кое-где валялись старые бревна, которые мы спьяну приняли за аллигаторов.
Стало немного стыдно. Нервно посмеявшись над собой, мы съехали на песчаный пляж и, подогнав машину к самой воде, устроились на пикник.
Из магнитолы Крайслера негромко мурлыкала джазовая радиостанция, мы разливали текилу в пластиковые стаканчики, развалившись на песке в паре метров от линии прибоя.
– Дима, а ты знаешь, что на небе только и разговоров, что о море? — обратился я к брату с хитрой улыбкой, поднимая стакан с янтарной жидкостью.
– Ага, точно, — ухмыльнулся Дима, — прям как в «Достучаться до небес». Текила и море.
– Ну, давай, за то, что мы сделали это, — торжественно заявил я. — Ещё какое-то время назад мы с тобой бухали паленую водку в мёрзлом сарае в Кабардино-Балкарии, а теперь вот разъезжаем на Крайслере, потягиваем текилу на берегу Мексиканского залива. Жизнь удалась!
– Да, — согласился Дима, зажевывая текилу корочкой лайма. — Мне, честно говоря, до сих пор иногда кажется, что это все сон. Вот проснусь, а я в своей гостинке в Красноярске, и рядом крыса мой доширак доедает.
– Крыса? — не понял я.
– Да, всякое бывало, — помрачнел Дима.
– А знаешь, что, — в голову мне пришла свежая мысль, — поехали жрать лобстеров, я угощаю!
Эмоции переполняли меня, но казалось, что для полного эффекта не хватает какого-то красивого жеста, последнего штриха к картине.
Я достал из кармана тугую пачку баксов и с силой швырнул их в воздух над нашими головами, замерев в предвкушении того, как деньги будут падать на нас самым прекрасным в мире дождём. Но произошло неожиданное.
Посреди абсолютно безветренного флоридского утра, над нашими головами вдруг пронёсся резкий порыв ветра, который подхватил большую часть купюр и бросил их в прибрежные волны.
– Ааааааа! — в ужасе заорали мы с братом и, как были, в одежде кинулись доставать деньги из воды. По пояс в прохладной солёной воде мы метались, как сумасшедшие, падая, матерясь и ныряя, но значительную часть пачки спасти не удалось.
Алчный океан отожрал у меня из кармана больше ста долларов,
– Два лобстера и две «маргариты», — мрачно обратился я к официанту, когда мы ввалились в небольшой, но фешенебельный прибрежный ресторанчик, усевшись на веранде с видом на череду белых отелей Сент-Пит Бич.
– Извините, сэр, — растянул губы в вежливой улыбке официант, — но мы не подаем алкоголь раньше двенадцати часов.
– Чёрт, — помрачнели мы с Димой, — тогда две кока-колы.
Кучи мятых долларовых купюр на столе произвели на официанта Родриго положительное впечатление. Ещё ему понравился симпатичный иностранец с глазами цвета морской волны и густой черной щетиной. Родриго долго возился на кухне, украшая блюда с лобстерами веточками зелени. Расставив тарелки и бокалы с колой на поднос, он бросил взгляд на свое отражение в зеркало и, соблазнительно покачивая бёдрами, пошёл в зал.
Там его взору открылась идиллическая картина. За столиком посреди пустынной веранды, положив всколоченные головы на ворох мятых долларовых купюр, два его клиента спали крепким сном.
Эпизод 24: Однажды в Америке.
Эта заварушка началась с приезда Балуна.
Balloon — по-английски «воздушный шар». Такую кличку ему дал мастер меткого слова Дима.
Балун — мой бывший сокурсник. Некрасивый и неуспешный в учебе, тормоз и ленивец, он, тем не менее, занял неотъемлемое место в нашей студенческой компании. Звали его Лёней, но «Балун», конечно, гораздо точнее описывало его низенькую неуклюжую фигуру с круглым животиком и кривыми ножками. Нечто среднее между медведем Балу из мультика и воздушным шаром, когда его наполнишь водой.
Ко мне во Флориду он приехал из Чикаго, где работал в парке развлечений «Сикс флэгз». Многие студенты из программы уезжали оттуда домой богачами. Устроившись кассирами в ларьки с хот-догами, они в полной мере пользовались дырами в отчетности и воровали напропалую. Если покупатель ронял хот-дог, то по правилам компании, он мог тут же получить бесплатный. Стоит ли говорить, что там, где кассирами были русские, падеж хот-догов носил массовый характер.
Воровать, конечно, не хорошо, но что такое «нехорошо», если по приезду можно купить новую машину, а то и квартирку если городок не самый центральный?
Леонид в этом Клондайке для русских, однако, был неудачлив. Попеременно его уволили с должности кассира, оператора карусели и садовника. Последним позором стало увольнение с поста дворника с формулировкой «не справился с обязанностями».
Балун окончил университет почти без троек и был формулировкой недоволен.
– Да ну их, дураков! — кривил он скуластое изрытое оспинами лицо. — Дворник, прямо скажем, не профессия моей мечты.
Пообвыкшись в нашем аппартменте (постелили Балуну на диванчике в гостиной, где уже квартировал Дима), Леня решил, что он в МакДональдс «бы пошёл — пусть его научат».