Уйди скорей и не спеши обратно
Шрифт:
– Ему есть чего бояться, Данглар.
Адамберг достал телефон и всмотрелся в него. Оттого, что он часто умолял его зазвонить, шевельнуться, подать признаки жизни, он стал обращаться к нему так, словно это была Камилла. Он заговаривал с ней, рассказывал о себе, будто Камилла легко могла его слышать. Но как справедливо заметил Бертен, это всего лишь приятная игрушка, и Камилла не выйдет из нее, как джинн из лампы. Пускай преступление раскроется, ему все равно. Он осторожно положил телефон на
Данглар разбудил его, когда принес отчет о телефонных звонках Дамаса. Допросы на площади почти ничего не дали. Ева замкнулась в себе, как устрица в раковине, Мари-Бель при каждом слове начинала рыдать, Декамбре дулся, Лизбета бранилась, а Бертен отвечал односложно, снова обретя свою нормандскую недоверчивость. И все же удалось выяснить, что Дамас почти не покидал площадь, все вечера проводил в кабаре, слушая Лизбету, но ни с кем там не сходился. Друзей у него не было, а воскресенья он проводил с сестрой.
Адамберг просмотрел список телефонных звонков, отыскивая повторяющийся номер. Если сообщник существовал, Дамас должен был часто общаться с ним, слишком быстро четверки сменились блохами, а затем убийствами. Но Дамас звонил очень мало. Из дома были звонки в магазин, наверно, Мари-Бель звонила Дамасу, а номеров, по которым звонили из магазина, было мало, и номера редко повторялись. Адамберг проверил четыре номера, которые встречались более-менее часто, но все они принадлежали поставщикам роликовых досок, беговых дорожек и спортивных шлемов. Комиссар отодвинул распечатку телефонов на край стола.
Дамас не дурак. Он чертовски ловок и прекрасно умеет притворяться. К этому он тоже подготовился в тюрьме. Все приготовил за семь лет. Если у него был сообщник, вряд ли он стал бы подставлять его, звоня из дома. Адамберг позвонил на телефонный узел Четырнадцатого округа, чтобы попросить распечатку звонков из кабинки на улице Гэте. Двадцать минут спустя из факса выполз ответ. С приходом сотовых телефонов уличными кабинками редко пользовались, и Адамберг получил не слишком большой список. Одиннадцать номеров повторялись часто.
– Если хотите, я их проверю, – предложил Данглар.
– Сначала этот, – сказал Адамберг, указав на один номер. – Этот на 92, район Верхней Сены.
– Можно узнать почему? – поинтересовался Данглар, направляясь к своему компьютеру.
– Это северный пригород, то, что нам нужно. Если повезет, телефон окажется в Клиши.
– Может, лучше проверить и остальные?
– Они никуда не денутся.
Некоторое время Данглар молча стучал по клавишам.
– Клиши, – объявил он.
– Есть! Очаг чумной эпидемии 1920 года. Это его семья, его призрак. Наверняка там он и жил раньше. Скорее, Данглар, имя и адрес.
– Клементина
– Проверьте ее.
Данглар застучал по клавиатуре, пока Адамберг расхаживал по кабинету, стараясь не наступить на котенка, который играл с ниткой, свисавшей с его брюк.
– Клементина Курбе, урожденная Журно, из Клиши, была замужем за Жаном Курбе.
– Что еще?
– Бросьте, комиссар. Ей восемьдесят шесть лет. Это почтенная дама, оставьте ее.
Адамберг нахмурился.
– Что еще есть? – настойчиво повторил он.
– У нее была дочь, сорок второго года рождения, – машинально прочел Данглар, – Розелина Курбе.
– Ну-ка, проверьте эту Розелину.
Адамберг подобрал Пушка и посадил в корзинку, но тот сразу вылез наружу.
– Розелина, урожденная Курбе, вышла замуж за Антуана Эллер-Девиля.
Данглар молча поглядел на комиссара.
– У них был сын? Арно?
– Арно Дамас, – подтвердил Данглар.
– Его бабка, – проговорил Адамберг. – Он тайком звонил бабуле из автомата. А родители бабки, Данглар?
– Они умерли. Не будем же мы копать до Средних веков.
– Их имена?
Быстро защелкали клавиши.
– Эмиль Журно и Селестина Давель, родились в Клиши, поселок Оптуль.
– Вот они, – пробормотал Адамберг, – победители чумы. Бабке Дамаса во время эпидемии было шесть лет.
Он подошел к телефону Данглара и набрал номер Вандузлера.
– Марк Вандузлер? Это Адамберг.
– Секундочку, комиссар, – отозвался Марк, – я только утюг поставлю.
– Поселок Оптуль, в Клиши, вам это что-нибудь говорит?
– Оптуль был центром эпидемии, там стояли бараки старьевщиков. Вам пришло про него «странное» письмо?
– Нет, это адрес.
– Поселок давно снесен, там теперь маленькие улочки и бедные дома.
– Спасибо, Вандузлер.
Адамберг медленно положил трубку.
– Возьмите двух человек, Данглар, мы отправляемся туда.
– Вчетвером? К старухе?
– Вчетвером. Заедем к следователю, возьмем ордер на обыск.
– А есть когда будем?
– По дороге.
XXXIV
По старой дорожке, по краям которой валялся разный мусор, они подошли к ветхому домику с пристройкой из кривых досок. По черепичной крыше стучали капли дождя. Паршивое было лето, и сентябрь такой же.
– Труба, – сказал Адамберг, указав на крышу. – Дрова. Яблони.
Он постучал в дверь. Открыла старая, высокая и полная женщина с тяжелым морщинистым лицом, ее волосы были убраны под цветастую косынку. Черные глаза молча глядели на четверых полицейских. Потом она вынула сигарету, которую держала во рту.