Уйди скорей и не спеши обратно
Шрифт:
– Что он говорит? – спросил комиссар.
– Что старик на него напал, а он защищался. Он раздражается все больше и больше.
– Не отпускайте его. Это вы, Гардон?
– Лейтенант Мордан, комиссар.
– Это он, Мордан. Он задушил женщину и четверых мужчин.
– Он все отрицает.
– Это сделал он. У него есть алиби?
– Он был у себя в Роморантене.
– Проверьте самым тщательным образом все, что связано в Роморантеном. Найдите связь между Юрфеном и наследством Эллер-Девиля. Минутку, Мордан. Напомните, как его зовут.
– Антуан.
– Эллер-Девиля-отца
– А зачем?
– А затем, что он и есть его непризнанный сын, Мордан.
Пробудившись, Адамберг взглянул на обнаженный выпотрошенный телефон, тот совсем просох. Он набрал номер технической службы, которая днем и ночью была к услугам разных зануд, и потребовал новый аппарат со старым номером взамен утонувшего.
– Это невозможно, – устало ответила женщина в трубке.
– Возможно. Электронная карта высохла. Надо только переставить ее в новый аппарат.
– Этого нельзя сделать, месье. Это же не стационарный телефон, там стоит электронный чип, который нельзя…
– Я все знаю о чипах, – перебил Адамберг. – Они живучи, как блохи. И я хочу, чтобы вы переселили его в новый корпус.
– Почему бы вам просто не взять другой номер?
– Потому что я жду очень важного звонка лет через десять-пятнадцать. С вами говорят из уголовной полиции, – добавил Адамберг.
– Ну, если так… – Последние слова произвели на женщину впечатление.
– Через час жду новый аппарат.
Он повесил трубку, надеясь, что с чипом ему повезет больше, чем Дамасу с блохами.
XXXVII
Данглар позвонил, когда Адамберг заканчивал одеваться, надев футболку и брюки очень похожие на те, что были на нем накануне. Он старался одеваться всегда одинаково, чтобы не терзаться вопросом, что бы сегодня надеть и как подобрать подходящую пару. А вот второй пары ботинок он в шкафу не нашел, там были только грубые горные башмаки, непригодные для улиц Парижа, и он остановился на кожаных сандалиях, которые надел на босую ногу.
– Я в Роморантене, – сказал Данглар, – и страшно хочу спать.
– Вы проспите четыре дня кряду после того, как обшарите город. Мы у роковой черты. Не упустите след Антуана Юрфена.
– С Юрфеном я закончил. Сейчас иду спать, а потом возвращаюсь в Париж.
– Потом, Данглар. Выпейте три чашки кофе и идите по следу.
– Я шел по следу и все завершил. Понадобилось всего лишь расспросить его мать, она-то не собиралась делать из этого тайну. Антуан Юрфен – сын Эллер-Девиля, он на восемь лет младше Дамаса, непризнанный ребенок. Эллер-Девиль его…
– Как они живут, Данглар? Бедно?
– Я бы сказал, очень стесненно. Антуан работает у продавца замков, живет
– Превосходно. Садитесь в машину, по приезде расскажете подробности. Удалось что-нибудь узнать о заказчике?
– Вчера в полночь нашел в компьютере. Он из Шательро. Производство стали Месле, огромный завод в промышленной зоне, главный поставщик воздушного флота на мировом рынке.
– Богатый улов, Данглар. Месле – владелец?
– Да, Родольф Месле, инженер-физик, профессор университета, директор лаборатории, руководитель предприятия и обладатель девяти патентов на изобретения.
– Один из которых – ультралегкая, почти не ломающаяся сталь?
– Сверхпрочная сталь, – поправил Данглар. – Да, это одно из его изобретений. Он запатентовал его семь лет и семь месяцев назад.
– Это он, Данглар, он заказал избить Дамаса и изнасиловать девушку.
– Понятно, что он. Но он еще и этакий местный царек, неприкосновенная персона французской промышленности.
– Мы его достанем.
– Не думаю, что министерство скажет нам за это спасибо, комиссар. Тут на карту поставлены огромные деньги и репутация страны.
– А мы и не будем никому говорить, тем более Брезийону. Достаточно информации просочиться в прессу, и через два дня эта сволочь уже не отмоется. Это подмочит ему репутацию, а потом окончательно свалит. Вот где вмешается правосудие.
– Прекрасно, – одобрил Данглар. – Я хотел еще сказать про мать Юрфена…
– Позже, Данглар. Сейчас я должен заняться ее сыном.
Ночные дежурные оставили на столе отчет. Антуан Юрфен, двадцати трех лет, родившийся в Ветиньи и проживавший в Роморантене, департамент Луар-э-Шер, упрямо стоял на своем и позвонил адвокату, который посоветовал ему молчать. С тех пор Антуан Юрфен не раскрывал рта.
Адамберг остановился у его камеры. Юноша сидел на кушетке, стиснув челюсти, играя желваками на костлявом лице и хрустя суставами худых пальцев.
– Антуан, – обратился к нему Адамберг, – ты сын Антуана. Отпрыск Эллер-Девиля, лишенный всего. Признания, отца, денег. Вместо них тебе досталось горе, оплеухи, побои. Ты тоже дерешься и рвешь зубами, но уже своего единокровного брата, Дамаса. Того, кто был признан, кому достались деньги. И который получил столько же пощечин, что и ты, если ты об этом не знал. У вас был один отец, вам доставались одни оплеухи.
Юрфен молчал, только кинул на полицейского взгляд, исполненный ненависти и в то же время беззащитный.
– Адвокат велел молчать, и ты повинуешься. Ты дисциплинированный и послушный, Антуан. Странная черта для убийцы. Если я войду к тебе в камеру, не знаю, набросишься ты на меня или свернешься клубочком в углу. А может, и то и другое. Я даже не знаю, отдаешь ли ты себе отчет в том, что творишь. Ты только действуешь, мысли в тебе я не вижу. Дамас же, напротив, полон мысли, но совершенно беспомощен. Вы оба разрушители, ты действуешь руками, а он – головой. Ты меня слушаешь, Антуан?