Уйти, чтобы выжить
Шрифт:
— Если сэр позволит…
— Позволит. Только, Джером… впрочем, неважно.
Воспользовавшись разрешением, Джером немедленно исчез. Володя еще долго стоял у окна, наблюдая за морем, потом вздохнул, снял накидку с кресла, перебросил через руку и отправился вниз.
— Филипп, не желаешь размяться?
— Милорд?
— Давненько мы с тобой не тренировались, а я еще вашу школу не очень понимаю. Не против?
— Конечно, милорд.
— Торг, не хотите присоединиться?
Телохранитель графини удивленно вскинул бровь, потом покачал головой:
— Прошу прощения, нет.
А
— Милорд… разрешите вопрос? — После тренировки Филипп и Володя растянулись на траве, отдыхая. Мальчик обдумывал прошедший бой, пытаясь сообразить, что именно показал ему Филипп и… что не показал.
— Вопрос? — очнулся он от дум. — Ну давай.
— Почему вы решили помочь графине? Вы понимаете, что это для вас может быть опасно?
— Хм… Считаешь, надо сдать их властям?
— Необязательно. Ну не хотели их сдавать — выгнали бы, но вы же позволили им остаться с нами, подвергаете свою жизнь опасности. Думаете, король станет разбираться, пожалели вы их или участвовали в заговоре вместе с ее мужем?
Володя согнул ноги и вскочил с земли.
— Возможно, и так. Только… Не могу я их выгнать. Это будет то же самое, что и сдать. Даже не так, сдать властям милосерднее, поскольку так у них есть шанс остаться в живых. Выжить же одним в чужом городе…
— У них телохранитель есть.
— Ты уверен, что он не предаст?
— Он и сейчас может это сделать.
— Тоже верно, — кивнул Володя. — Присмотри за ним, пожалуйста.
— Но все-таки, милорд, почему?
— Почему? — Володя уставился в небо. — Возможно, потому, что я тоже был беглецом и спасался от убийц. Я знаю, каково это — бежать, прятаться, скрываться, зарабатывая на жизнь попрошайничеством, знать, что тебя могут убить в любой момент. Такие случаи тоже бывали… люди разные. Обречь графиню с дочерью на такое у меня не поднимется рука. — Володя обернулся и посмотрел на Филиппа. — А ты уже жалеешь, что поступил на службу к такому неблагоразумному синьору?
— Нет, милорд. Мой выбор вполне сознательный, и я думаю, что вы можете достигнуть много большего, чем хотите.
— Возможно, — не стал спорить Володя.
В первые три дня Володя запряг всех наводить порядок в доме. От этого дела освободили только графиню с дочерью, а сам мальчик, подавая пример, вооружившись тряпками и шваброй, драил коридоры и комнаты, выносил мусор во двор. Специально нанятые люди упаковывали его в мешки и вывозили подальше от дома. На Володю смотрели как на заморское чудо-юдо, но спорить не решались. В отличие от Средневековья родного мира, про которое читал мальчик, здесь к мытью не относились как к смертному греху, но и не возводили его в культ подобно Древнему Риму. Так что тут от людей воняло вовсе не так страшно, как Володя боялся, но они и не благоухали. А нечистоты на голову можно было поймать так же просто, как в любом средневековом городе Европы. Из-за этого Володя и ненавидел здешние города: вонь, грязь на улицах, которая превращалась в настоящее зловонное месиво после дождя. Впрочем,
Следующим этапом уборки стало выведение различной кусающейся живности внутри дома. Напялив тряпку в качестве респиратора, он намешал всяких химикатов, которые предусмотрительно захватил с собой, и теперь опрыскивал дом сверху донизу, выгнав всех во двор. Нанятые рабочие выкопали во дворе глубокую яму и теперь засыпали ее известью, укрепляли стены. Сверху уже клали обтесанные доски.
— И что это будет? — недоуменно поинтересовался Филипп у Джерома.
— Туалет, — ответил Володя, подходя к ним. — Справлять нужду только там, а не в доме!
Филипп и Джером посмотрели на синьора с одинаковым недоумением, потом переглянулись, но свои мысли оставили при себе. Впрочем, Володе было глубоко фиолетово, что они о нем думали. Пожалуй, только Аливия его по-настоящему понимала, поскольку долго жила с ним на его Базе, где мальчик приучил ее к чистоте.
— А еще неплохо бы баньку поставить, но это позже, если мы действительно задержимся в этом городе.
— Милорд, но вы же заплатили за год…
— Это не обязывает меня жить здесь этот год, если возникнет необходимость город покинуть. А я пока не уверен, что стоит задерживаться в Тортоне надолго. Ладно, внутри я все опрыскал, но пока туда заходить не стоит. Где графиня?
— Пошли с дочерью и Рокертом к морю. Аливия с ними.
— Хм… Хорошо. — Володя бросил респиратор в кучу мусора. — Тоже схожу прогуляюсь.
Графиню Володя увидел издалека, и не то что он хотел подкрадываться, это как-то само собой получилось.
— Ты ведь не сестра этого странного князя? — интересовалась графиня у Аливии.
Девочка покачала головой:
— Это он меня так называет. Говорит, что я похожа на его погибшую сестру. Часто называет Леной… наверное, так его сестру звали.
— И давно ты знакома с ним?
— Давно ли? — Аливия возвела глаза к небу. — Давно, наверное. Володя говорит, что четыре с половиной месяца. Он меня зимой спас, когда на нас с мамой напали волки. Мама… мама погибла. Только я не помню как. У меня был жар и я потеряла сознание… мы… с мамой в лесу ночевали, когда убегали от разбойников, напавших на караван.
— То есть ты не помнишь, что этот Володя именно спас вас?
Графиня словно не видела, что своими расспросами причиняет девочке боль.
— Ну… я плохо помню. Помню, как сидела на дереве с мамой, помню, как появились волки… Потом что-то случилось… больше не помню. Володя потом мне рассказывал, что волк бросился на меня, а мама закрыла меня собой… Еще, мне кажется, он винит себя в случившемся… глупо…
Вот дает Кнопка. Володя по-новому взглянул на девочку. Никогда бы не заподозрил ее в такой проницательности. Действительно, если бы он сразу достал пистолеты… Все, хватит! Нельзя жалеть о том, что изменить невозможно.
— Развлекаетесь?