Уйти, чтобы выжить
Шрифт:
— Солому вытащить и выбросить, матрас повесить на солнце! — велела она первому попавшемуся слуге.
Тот растерянно моргнул, покосился на господина, но ослушаться такого уверенного приказа не осмелился. А девочка уже вытаскивала все свои платья и скидывала на пустую кровать. Потом зарылась в принесенный рюкзак и достала непонятную склянку с какой-то жижей. С отвращением взглянув на нее, девочка деревянной палочкой, извлеченной непонятно откуда, подцепила немного этой гадости и опустила в одно из ведер, старательно размешала. Потом на ту же палочку намотала тряпку, завязала, чтобы держалась прочней, окунула получившуюся
Почему первым делом она принялась наводить в комнате чистоту, Аливия не смогла бы объяснить и сама. Может, просто хотела в работе отвлечься от печальных мыслей, а может, за время, проведенное с Володей, настолько привыкла к чистоте, что уже не могла находиться в месте, где много грязи. Ее «братик» вообще отличался каким-то болезненным пристрастием к порядку и сделал все, чтобы привить это качество «сестренке». Еженедельные субботние уборки в доме стали ритуалом, как и еженедельная баня, каждодневное умывание и обязательные водные процедуры по утрам.
— Значит, этот князь превратил тебя в служанку? — уже не смог сдерживать гнева Осторн.
Аливия непонимающе посмотрела на отца, а вот Руперт как-то задумчиво покачал головой. Он мог бы сказать, что если бы его сестре не нравилось быть с этим князем, то она не плакала бы при расставании. Горе ее было искренним — в этом Руперт был уверен. Но перечить отцу, когда он так рассержен… увольте. Осторн же распалялся все сильнее, продолжая сыпать ругательствами, впрочем, стараясь сдерживаться в выражениях. Князю доставалось особенно.
— Не смей так говорить о Володе! — вдруг топнула ногой ранее послушная девочка, которая когда-то как огня боялась отцовского гнева. Осторн даже замолчал от неожиданного отпора. — Он хороший! Хороший! И ничего он меня не заставлял! Он вместе со мной всегда убирался! Когда мы жили в лесу, слуг у нас не было!
Вцепившаяся в руку мужа Розалия потащила того из комнаты. Купец упирался, явно намереваясь продолжить воспитание. Слуги от греха подальше прыснули в разные стороны. Бледный Руперт стоял посреди всего этого бедлама и совершенно не представлял, что делать.
К счастью, Розалии удалось вытащить мужа из комнаты, и Руперт остался с сестрой наедине.
— Ну ты и даешь, — он вытер вспотевший лоб. — Я уж думал, все.
Аливия отвернулась и продолжила уборку.
— Помог бы лучше, — буркнула она.
Руперт присел на корточки и переложил какие-то тряпки с места на место.
— Может, слуг позвать? — неуверенно предложил он.
— А слуги тут убирались без меня?
— Э-э… конечно.
— Тогда лучше не надо. Следов уборки не обнаружено.
В свое время именно так сказал Володя, когда первый раз поручил ей навести порядок в доме, пока он рубил дрова. Аливия, возмущенная до глубины души, спорить с благородным не рискнула — тогда она еще только-только начала узнавать Володю. Уборку она провела, чтобы не вызвать гнев, но без особой охоты. Вот про отсутствие следов и сказал князь, когда вошел в дом, а девочка сообщила, что убираться закончила. Поняв, что князь сильно недоволен, она сжалась и постаралась прикинуться мышкой. Однако вопреки опасениям князь гневаться не стал, только вздохнул, глянул
Наконец уборка закончилась, князь старательно умылся, снова поглядел на девочку и та, поняв намек, последовала его примеру. Мальчик про уборку потом не сказал ни слова упрека, вообще ничего, а потом поставил на стол большой чугунный горшок с картошкой и говядиной… Никогда еще еда не была такой вкусной, как в тот день. После этого Володя и стал убираться вместе с девочкой, пока не убедился, что она справляется. А потом Аливия уже и сама предложила ему отдыхать, поскольку видела, что мальчик устает — слишком много другой работы приходилось делать помимо уборки. И если уж она могла помочь ему хоть в этом пустяке, она готова была это делать.
— Чего? — удивился Руперт замысловатой фразе сестры.
— Говорю, что не вижу, чтобы тут убирались. Ты будешь помогать или нет?
Пришлось помогать.
— Скажи, — неуверенно поинтересовался он, когда мусор был собран, а все вокруг сверкало чистотой, — этот князь заставлял тебя быть служанкой? У тебя неплохо получается…
— Заставлял? Говорю же, мы вдвоем жили на острове на лесном озере. Работы там и без того много, кто-то же должен помогать. А он меня спас. Заботился… И он ни разу на меня не кричал. Знаешь, иногда я видела, что ему очень хочется накричать, особенно когда я чего-нибудь натворю… Там у него так интересно, так интересно, столько необычных вещей. Однажды что-то уронила, ух, думала, щас будет. Я видела, как он сердит, но вдруг взглянул, сгорбился и ушел куда-то… Еле нашла. Сидел на камне и смотрел в воду. Грустный-грустный. Мне его тогда так жалко стало… И так каждый раз, когда я что-нибудь вытворяла. — Аливия печально вздохнула. — Лучше бы кричал, чем так. Даже вести себя старалась хорошо… только не всегда получалось, — вдруг призналась девочка виновато.
Все это было сказано настолько серьезно, и эта серьезность так не вязалась с обстановкой и внешним видом маленькой девочки, что Руперт не сдержал улыбки.
— Ты повзрослела, сестренка. Но так нельзя. Ты очень огорчила отца.
— А чего он о маме забыл?!
— Аливия… — Руперт поднялся с пола и сел на кровать. Сидеть на деревянной раме без матраса было не очень удобно, но выбирать не приходилось. — Отец не забыл о маме. Поверь. Но у него не было другого выхода. А тетя Розалия очень хорошая.
Аливия насупилась. Руперт еще пытался что-то говорить, но сестра просто отвернулась. Брат вздохнул, поднялся и вышел, и тут за дверью увидел мачеху, которая стояла около двери и грустно смотрела куда-то вдаль. Руперт хотел что-то сказать, но она остановила его.
— Я все слышала, не надо, Руперт. Спасибо, что пытался помочь.
Тот вздохнул.
— Я не узнаю сестру. Она очень сильно изменилась. Раньше она никогда не осмелилась бы спорить с отцом. Да и со мной так никогда не стала бы говорить.