Уйти, чтобы выжить
Шрифт:
— Так вы благородный? — удивился Володя.
— Совершенно верно, ваше сиятельство. Вассал отца госпожи Лорниэль. Он приказал мне следовать за госпожой и всячески оберегать ее. Я выехал раньше госпожи и прибыл в город за четыре дня до нее. Мне казалось, что этого хватит, и я очень удивился, когда не нашел никаких следов графа. Я думал, что успею съездить в поместье…
Володя махнул рукой:
— Дальше понятно. В пути вас настигло известие о мятеже, и вы поспешили вернуться, чтобы предупредить госпожу. Похвально, но что ж вы стоите? Садитесь, тир, чувствуйте
Мальчик поднялся:
— Прошу прощения, но вынужден вас покинуть.
На улице его перехватил Джером.
— Сэр, может, вы все-таки возьмете коня?
— Спасибо, нет. Когда я хожу пешком, мне лучше думается.
— А что с этим гостем?
— А что с ним не так? — удивился Володя. — Он же не к нам прибыл, а к графине, пусть она с ним и разбирается.
— Но он может быть опасен! Вдруг он от мятежников?
— Опасен? — Володя помолчал. — Не думаю. В любом случае это нас не касается — от мятежников или еще от кого. Оставь их в покое.
— Может, мне понаблюдать за ним пока, сэр?
— Нет. — Князь запнулся, словно думая, какой аргумент подобрать. — За гостями неприлично следить. Говорю же, оставь их в покое.
— Сэр, но как он нашел этот дом, если только сегодня приехал в город? Он же не мог знать, где графиня! Разве это не подозрительно?
— Подозрительно? Джером, отстань от меня с этой ерундой.
Вернулся князь, как обычно, под вечер, и прошел в столовую. Джером моментально накрыл на стол.
— Милорд, — смущенно начал тир Раймонд, входя в столовую следом. — Вы позволите обратиться к вам с небольшой просьбой? Я понимаю, вы уже и так много сделали для графини…
— Говорите, тир, не стесняйтесь. Благородные ведь должны помогать друг другу.
— Конечно… Так вот… собственно, это просьба. Не могли бы вы приютить нас, в смысле, меня и графиню с дочерью, на несколько дней?
— Хм… Вы собираетесь задерживаться в городе? Мне кажется, что самым благоразумным будет как можно скорее увезти графиню к родителям. Если ее узнают, может приключиться беда.
— Все верно, милорд, только… Понимаете, я не могу всего сказать, я давал клятву…
— Надеюсь, не мятежникам?
— Милорд! — Раймонд был, похоже, искренне возмущен. — Я не имею ничего общего с этими мятежниками. Я верно служу своему господину!
— Какому? — удивился Володя.
— Я ведь уже говорил, милорд!
— А-а-а… Да… совсем из головы вылетело, прошу прощения. Вы ведь уже знаете, что мне пришлось расстаться с близким мне человеком, никак не привыкну…
— Да, графиня мне рассказывала, что вы заботились о дочери купца, которую спасли в лесу от волков.
— Купца? А, ну да, конечно. Когда я ее спасал, как-то некогда было спрашивать, чья она дочь.
— Так что насчет моей просьбы?
— Вашей просьбы? А-а-а… Вы хотите остаться в городе. Неблагоразумно, право, очень неблагоразумно. А без графини вам никак? Пусть госпожа Лоринэль
— Увы, но присутствие графини необходимо.
— И она согласна так рисковать?
— Это и ее просьба.
— Странно. Я считал, что у нее больше благоразумия. Ну, раз так, оставайтесь, а я попрошу Джерома купить место на корабле для Генриетты и Рокерта.
Раймонд откровенно растерялся.
— Для Генриетты?
— Ну да, — подтвердил Володя. — Ведь ее присутствие в вашем деле не требуется. Чем девочка может вам помочь?
— Но графиня не хотела бы расставаться с дочерью…
— Да? Это мне кажется или ваше присутствие в королевстве немного опасно? Моя мама никогда бы не оставила меня в месте, где опасно, даже если для этого пришлось бы расстаться… Я уверен в этом.
— Вы не поняли, милорд, нам нужна не Генриетта, а Рокерт, значит, девочку не с кем отправить…
— Хм… — Володя задумался. — Возможно, это судьба моя, помогать разным девочкам. Если хотите, я возьмусь доставить ее к родителям госпожи Лорниэль. Я-то вам в ваших делах не нужен?
— Право, это очень хорошее предложение… только… э-э-э… нам бы не хотелось вас утруждать…
— Да никаких трудов.
— Я… я посоветуюсь с графиней. Сами понимаете, такое должна решать она.
— Конечно-конечно, тир. Это должна решать только мать.
— И я о том же, милорд.
На следующий день Володя отправился к дому купца и долго стоял недалеко от забора, пока во двор не вышла Аливия. Некоторое время понаблюдав за ней, он надвинул капюшон и поспешил обратно. Мотаться по этому грязному городу совершенно не хотелось. У моря хоть свежий ветер, но в глубине город отчетливо пах помойкой.
Володя неторопливо шел посередине улицы, опасаясь приближаться к окнам — не хотел получить на голову ведро помоев, а то и чего похуже. Из-за такой угрозы Володя и ходил всегда в накидке и капюшоне. Раньше в исторических фильмах его всегда поражала эта несуразность, когда какой-нибудь герой, старательно прячась под капюшоном, чтобы его не узнали, пробирался в логово врага. На его взгляд, человеку, в ясную погоду бредущему куда-то в накидке и под капюшоном, остается только таблички повесить на грудь и спину: «Я пробираюсь в логово врага!» Теперь он понял, почему такие люди не вызывали ничьих подозрений — тут многие так ходили.
Заслышав за спиной топот, Володя нехотя подался вправо, чтобы пропустить всадников, опасливо косясь на окна: не мелькнет ли где рука с ночным горшком.
— Прочь с дороги, бродяга!
Поскольку Володя находился уже достаточно далеко от середины улицы, то на свой счет этот окрик не принял. И тут же получил удар по спине. Благодаря прочному материалу накидки и кольчуге боли он не почувствовал. Мальчик оглянулся. Позади высился презрительно ухмыляющийся всадник в доспехах. Он поигрывал кнутом, однако в его взгляде читалась легкая озадаченность. От такого удара эта шваль людская должна была уже визжать как свинья.