Уйти красиво и с деньгами
Шрифт:
Кася совсем сгорбилась под тяжестью совершенного ею преступления.
– Не тушуйся, – шепнула ей Лиза. – Ты же видишь, ничего страшного не произошло. Все живы!
Сама она чувствовала себя превосходно и теперь придумывала, каким образом объяснить тетке свою выходку. «Скажу, что так показалось интереснее, вот и придумала про склеп Збарасских, – решила она. – Тем более у Пшежецких дома кладбищенская атмосфера. Мы с тетей Анютой еще вместе и посмеемся над ними!»
Когда вечером она явилась в ларинскую беседку и рассказала близнецам, что ей удалось выведать, те пришли в восхищение.
– Все ясно! – крикнул Володька. – Пшежецкая –
– С чего ты взял? – усомнилась Мурочка.
– А на нее никто не подумает. Я сам недавно читал про случай то ли в Курске, то ли в Твери: приезжает к генерал-губернатору такая же фея, расфуфыренная в пух и прах. В руке у нее шляпная картонка, перевязанная розовой лентой, а под мышкой мопсик, тоже с ленточкой. Генерал-губернатор, естественно, начинает миндальничать, потому что дама на вид благородная. Она говорит, что полковничья дочка, только что из Петербурга и у нее в гостинице украли сто рублей. Генерал-губернатор ахнуть не успел, как фея швырнула в него картонку. А там бомба! Шум, гам, дым! Генерал в клочья!
– А фея?
– Фея в последнюю минуту выпрыгнула в окно, ее ждала пролетка с лихачом. Пустились вскачь, только их и видели!
– А мопсик как же?
– Да ну тебя, Маруся! Всегда к какой-нибудь ерунде привяжешься. Разве в мопсике дело? Ничего про него не пишут. Хотя, наверное, мопсик тоже выпрыгнул в окно – он же на ленточке был. Или на цепочке. Точно сказать не могу.
Что этот Володька мог сказать точно! Пока Лиза добывала сведения о шпильке с сапфиром, он болтался на Нети, ловил рыбу, стал черный от загара, как арапчонок. И подстригли его коротко-коротко – настоящий Чумилка! Наверное, все это время он и не вспомнил ни разу про поход на кладбище и про шпильку-улику. Для Мурочки, скорее всего, это тоже была детская игра, которая поначалу захватывает, а потом надоедает и без следа забывается.
Лизе стало и обидно, и скучно. Она все-таки нашла в себе силы спросить:
– А где же ваш сыщик Иван… Рябов, кажется?
Ванину фамилию она помнила прекрасно, но сам он не интересовал ее ни капельки.
– Рянгин, что ли? – шмыгнул носом Вова. – Ванька с отцом отправился на каменоломни. Когда вернется, не знаю. Ты, Лиза, не беспокойся: он уехал больной от любви. Худой, угрюмый! Мамонты его больше не интересуют. Я виделся с ним: взор его беспокойно блуждал, не в силах остановиться ни на одном предмете. Он бормотал что-то бессвязное, и тусклая бледность заливала лицо. Его руки были холодны как лед, сердце бешено билось…
– Чумилка, перестань! – возмутилась Мурочка. – Терпеть не могу, когда смеются над чувствами.
Хотя Володька был заядлый врун, Лизе снова стало весело.
– Я вовсе не про любовь спрашиваю, – сказала она, – а про расследование. О шпильке я все узнала и даже вернула ее хозяйке. А вы ходили на кладбище, как обещали?
Володька замялся.
– Чумилка нигде не был, – сообщила Мурочка. – Зато накопал в саду червяков и наловил какой-то скверной рыбы, от которой кошку вытошнило. А на кладбище – ни ногой. Трусоват был Вова бедный!
– Я не трусоват! – горячо возразил Вова. – Лиза знает, что я не такого рода. Просто нам нельзя привлекать к себе внимание. Если начнем на кладбище толпами ломиться, сразу вызовем подозрение. Тут главное – осторожность и собирание улик по крупицам.
– И вы чего-нибудь насобирали? – спросила Лиза.
– Зря
– Ага! Не все боятся сторожей и покойников, – вставила Мурочка.
Вова потерял терпение:
– При чем тут это? Я же русским языком сказал: Рянгин днем ходил, когда совсем не страшно. Он взял с собой лупу, обследовал вход в склеп. Впрочем, и без лупы понятно, что кто-то туда частенько наведывается. Ступеньки, которые вниз ведут, все в пыли, да и ветром нанесло туда всякого сору, листиков и палочек. Зато посередке чище – ясно, что там ходили. И не раз!
– Давно известно, что там кто-то бывает, – разочарованно заметила Лиза.
– Погоди! Рянгин посветил фонариком внутрь. Напротив ступенек и решетки глухая стена, а проход в подземелье идет в сторону. Ванька камушки стал кидать и выяснил направление – вправо и вниз. Теперь осталось только подобрать ключ к замку на решетке, отпереть его, сойти по ступенькам – и вот они, бомбы!
Лиза усомнилась:
– Неужели все-таки бомбы?
– Конечно! А что еще там может быть?
– Ой, как все это страшно! Привидения я еще могла бы пережить, – вздохнула Мурочка, – но оружие… Бомбы! Может, лучше в полицию сообщить? Как-нибудь анонимно?
– Стыдись! – шикнул на нее Вова. – Азеф [4] в юбке! Нет, это не годится. К тому же полиция тупа, как сапог. Они влезут в склеп, а там нет ничего. Что мы тогда скажем?
– Как же ничего, когда ты уверяешь, что там бомбы? – удивилась Мурочка.
4
Азеф Евно Фишелевич (1869–1918) – один из основателей и лидеров партии эсеров, ее боевой организации, провокатор, с 1893 г. секретный сотрудник Департамента полиции. Руководитель ряда террористических актов. В 1901–1908 гг. выдал полиции многих эсеров. В 1908 г. был разоблачен B.Л. Бурцевым и скрылся.
Вова таинственно повращал глазами и прошептал:
– В жизни не так все просто, как ты думаешь! Рянгин уверен, что бомбы – или что там у них? динамит? – не просто кучей лежат между саркофагами. В склепе должен быть тайник! А может оказаться, что нет бомб, просто эти люди собираются на кладбище, чтобы их никто не видел.
– Зачем?
– Ну, возможно, это не подполье, а шутка какая-нибудь дикая. Ведь Пшежецкая известная сумасбродка. Может, она туда нарочно поклонников водит, чтобы попугать – что называется, пощекотать нервы.
– Чушь какая! – фыркнула Мурочка.
– Не скажи! Она настоящая демоническая женщина. А у демонических как раз такие шуточки в ходу. Я читал, что Сара Бернар даже спала в гробу. Впрочем, мы все скоро узнаем.
– Каким образом?
– Думаю, Рянгин уже многое выведал. Если бы не его каменоломни, мы бы не сидели тут и не гадали. Он ведь что удумал: взял дома штоф водки и пошел к кладбищенскому сторожу.
У Лизы и Мурочки глаза полезли на лоб. Вова усмехнулся свысока:
– Что, скандализированы, кисейные барышни? Да, такова жизнь. Сыщику приходится на все идти ради дела. Кладбищенский сторож Матвеев, согласен, зверь. Но зверь сильно пьющий! Рянгин имеет подход к простому сословию – он у отца на стройках насобачился. Он решил подъехать к этому Матвееву, напоить его и все разузнать.