Уж эти мне мужчины
Шрифт:
Самолет на Ханты-Мансийск вырулил на взлетную полосу и, взвыв моторами, оторвался от земли. Маша с облегчением откинулась на спинку кресла.
– Ну, теперь ты успокоилась? – спросил Вася. – Кстати, мы так и не успели познакомиться. Меня зовут Василий Ахиллесович Христопопулос, для друзей просто Джокер.
– Очень приятно, – равнодушно сказала Маша и, отвернувшись, уставилась в темный иллюминатор.
В красноярском аэропорту Костолом сунул голову в окошко билетной кассы.
– Девушка, ради Бога, скажите, у вас покупала билет
– Мы не даем подобную информацию, – с подозрением покосившись на расцарапанное лицо Костолома, сказала кассирша.
– Я умоляю вас! Это вопрос жизни и смерти! Это моя невеста! – горестно восклицал Гарик, лихорадочно доставая из кошелька стодолларовую купюру.
Кассирша приняла купюру с откровенным удовольствием.
– Они взяли билеты в Ханты-Мансийск, – уже более любезным тоном сказала она.
– Они?!!
– Блондинку сопровождал очень симпатичный молодой человек, – злорадно сообщила кассирша, с любопытством наблюдая за изменениями, происходившими с лицом Гарика.
– Во сколько вылетает самолет? – взвыл Костолом.
– Он уже в воздухе, – улыбнулась кассирша.
Использовав свои связи в русском консульстве, Альберто за три дня ухитрился оформить въездную визу. В Москве маркиз пересел на самолет, вылетающий в Сочи, и вскоре уже любовался в иллюминатор причудливым рельефом кавказских предгорий.
В кармане пиджака у него лежал англо-русский электронный переводчик и листок с номером мобильного телефона корреспондента немецкого телевидения Гисберта Брауншвейга, который в данное время работал в Чечне и, возможно, смог бы помочь ему выйти на террористов.
Телефоном маркиза снабдил Хосе Мануэль, который пообещал держать с ним связь и, если получит какие-то новости о заложниках, позвонить ему в гостиницу «Жемчужина», где Альберто должен был остановиться.
Маркиз без проблем миновал паспортный контроль и, с любопытством озираясь по сторонам, вышел из автовокзала. Он без труда отыскал стоянку такси.
– Отель «Тсемчутсина», – с трудом произнес он непривычное слово. Звук «ж» в испанском языке отсутствует.
Мириам Диас Флорес была вне себя от бешенства. Она уже несколько дней подряд не могла дозвониться до маркиза, а слуги категорически отказывались сообщить какие-либо подробности о его местонахождении.
Преодолев свою почти патологическую неприязнь к матерям возможных кандидатов в мужья, модель даже попыталась навестить Марию Терезу в госпитале Сан-Пабло, но к маркизе ее не пустили, сославшись на то, что состояние здоровья больной не позволяет ей принимать посетителей, не относящихся к членам семьи.
На пятый день Мириам твердо решила ворваться в дом маркиза и оставаться там до тех пор, пока не объявится хозяин.
Хосе Мануэль тоже не чувствовал себя спокойным. Его терзало жестокое и неутолимое любопытство. Журналистская интуиция Чемы подсказывала ему, что объяснение интереса к судьбе чеченских заложников, которое дал ему Альберто, не стоило
Конечно, маркиз действительно мог дать обет, но это было слишком не похоже на него – бросить больную мать в критическом состоянии и отправиться спасать никому не известных русских. Если он хотел совершить нечто угодное Богу, он мог бы сделать это в Испании или по крайней мере в испаноговорящей стране. Но почему Россия? Хосе Мануэль чувствовал, что за этим делом скрывается материал, на котором он сможет сделать себе карьеру.
«Пожалуй, начну собственное расследование, – решил журналист. – Маркизу тревожить нельзя. Отправлюсь-ка я в поместье де Арнелья и расспрошу слуг. Из них всегда можно вытянуть какую-нибудь полезную информацию».
Мириам Диас Флорес столкнулась с Хосе Мануэлем у дверей дома Альберто. Журналист с нескрываемым интересом окинул взглядом самые длинные в мире ноги.
– Рад приветствовать вас, сеньорита Диас, – любезно сказал Хосе Мануэль.
– Кто вы такой? – с подозрением покосилась на него модель.
– Разрешите представиться. Хосе Мануэль Гомес, журналист и давний друг маркиза.
Лицо Мириам расплылось в улыбке, оттренированной за долгие годы, проведенные на подиуме. Слово «журналист» обладало для девушки магической притягательностью, несмотря на то что именно журналисты неоднократно поливали ее грязью в своих статьях. Появляться на страницах иллюстрированных журналов было для Мириам жизненной необходимостью. Хотя она и притворялась, что регулярно оказываться персонажем скандальной хроники было тяжело для ее тонкой и чувствительной души, она искала скандалы, как свинья трюфели.
Чем чаще какая-либо актриса или модель появлялась на страницах журналов, тем чаще ее приглашали на презентации новой косметики, духов, одежды или на прочие культурные мероприятия. Присутствие на них оплачивалось весьма щедро. Кроме того, всегда существовала возможность продать какому-то журналу эксклюзивное интервью на тему очередного жениха.
Многие перезревшие модели жили только за счет того, что меняли женихов как перчатки, каждый месяц продавая журналам эксклюзивы о своей вечной любви к новому предпринимателю, танцору, тореро или диск-жокею, и жили, надо сказать, очень неплохо.
«Какая удача! – подумала Мириам. – Журналист, да к тому же друг Альберто! Святая дева Иммакулада Консепсьон явно покровительствует мне. Да и сам он вполне ничего. Конечно, не того класса, что Альберто, но с ним не стыдно показаться на улице. Жаль, что журналисты бедны как церковные крысы».
– Рада познакомиться с другом моего жениха! – кокетливо произнесла модель, протягивая руку Хосе Мануэлю. – Кстати, в каком журнале вы работаете?
– Я состою в штате газеты «Эль периодико», – важно ответил Чема. – Но сотрудничаю также с несколькими журналами и время от времени делаю репортажи для телевидения. Для меня приятный сюрприз, что Альберто собирается жениться. Я встречался с ним пару дней назад, но он даже не упомянул о том, что у него такая красивая невеста. Хитрец! Наверняка не хотел, чтобы об этом узнали журналисты.