УЖАС КРУИЗНОГО ЛАЙНЕРА
Шрифт:
Пипсен сидел напротив разбитого окна и мысленно прикидывал, почему именно оно оказалось наиболее привлекательным для внешнего вторжения. Возможно, это был самый короткий путь?
К тому же, столы и стулья были сложены в противоположном углу, поскольку бар представлял собой полукружье, ориентированное по ходу корабля. Сыщик провел мысленную прямую, соединяющую злосчастный вентилятор и разбитое окно. Окончание этой прямой упиралось в фальшборт, ограничивающий наружную палубу с правой стороны.
«Ну а что, почему бы не проверить…», – подумал Пипсен, вставая со своего места.
Присутствующие к этому моменту занялись своими делами: капитан с помощником составляли отчетную документацию, комиссар
Знаменитый сыщик, не рискуя привлечь к себе внимание, начал методично обследовать палубу в районе правого фальшборта – и действительно: вскоре его поиски увенчались успехом. Пипсен взял в открытом баре столовый нож и сделал осторожные соскобы в скрытой полости палубы, после чего упаковал добытые образцы в пластиковый пакет и присоединил эту находку к предыдущим в собственном кармане. Он остался очень доволен собой.
Сиу Така заканчивал допрос официантки. Впрочем, ее ответы не давали никакой ниточки для следствия и ограничивались короткими «да», «нет», «не знаю» и «я ни в чем не виновата». Это была нудная и неблагодарная работа- допрашивать свидетеля, которому нечего сказать. Самым ценным фактом оказалось утверждение, что дверь в баре действительно запиралась на ночь на ключ, а утром барменша открывала им дверь. Уходя за снотворным, Люсиль взяла ключ с собой, а, следовательно, попала в бар через дверь.
Эти сведения лишь подтверждали версию Пипсена, касающуюся внешнего проникновения, но, никак не проливали свет на случившееся по существу.
Когда полицейский катер со всем содержимым готовился к отплытию, детектив на прощание обменивался с капитаном крепким рукопожатием.
–Очень приятно было с вами познакомиться, мистер Пипсен, – говорил Ларсен, тряся побелевшей от рукопожатия рукой, – Жаль, что вы нас покидаете, когда в этой темной истории так много неясного. Я бы мог предложить вам отдельную каюту и полное инкогнито для дальнейшего расследования на борту моего судна. Уверен, что мои боссы поддержат меня, если услышат ваше имя.
Последовал обмен улыбками, Сыщик изобразил улыбку №2 для дежурных любезностей.
– Жаль, очень жаль…, – добавил капитан, – Но ничего не поделаешь…
– Ну почему же? – возразил Пипсен, – Все еще впереди. И каюту можете мне приготовить заранее. А я вас потом догоню.
– Это было бы замечательно! Когда же вас ждать на борту нашего лайнера? Мы вечером отплываем в Новую Зеландию, а потом к берегам Австралии.
Пипсен подумал.
– Я думаю, очень скоро.
– Насколько скоро?
Уже спускаясь в катер, знаменитый сыщик ответил:
– После того, как всплывет второй труп.
Глава 6.
Людям, которым приходилось встречать Макса Пипсена, отмечали его хотя и не броскую, но запоминающуюся внешность: плотно сбитый парень с лицом, носившим следы бурной молодости. Его нельзя было назвать красивым или обаятельным, но, несомненно, в облике чувствовалась мужская основательность и некая брутальность. Шрамы, оставшиеся от былых приключений, глубокие носогубные морщины, обозначившиеся особенно в среднем возрасте, глаза-щелочки, изучающие собеседника не мигая, в упор, малоподвижная мимика тонких губ – все это заставляло людей осторожно и уважительно относиться к Пипсену, поскольку сразу было непонятно, чего от него можно ожидать. Брутальную внешность дополнял сломанный нос и обкусанные уши, что явно указывало на определенное отношение их носителя к профессиональному боксу. Этот вывод подкреплялся крупными кистями рук Макса Пипсена. Если он сжимал пальцы в кулак- зрелище получалось впечатляющее: наверное, на такой кулачище с трудом можно было
Многие находили, что Пипсен очень напоминает известного голливудского актера Чарлза Бронсона в роли Гармоники из культового вестерна. Это сравнение льстило Максу: он был достаточно тщеславен и не страдал излишней скромностью, хотя и всячески скрывал это.
Настоящими друзьями Пипсен так и не обзавелся, хотя с удовольствием общался с людьми, у которых можно было чему- то поучиться. Просто он был по натуре своей недоверчив и старался не подпускать людей ближе, чем требовали обстоятельства. На всякий случай.
…………………………………………………………………………………………………………
Свое детство Макс Пипсен вспоминать не любил. А что было в нем хорошего, чтобы тешить себя ностальгическими картинками из прошлого? Мать он не помнил вообще, говорили, что она не то умерла, не то пропала без вести. Отец парня был нрава буйного и редко больше года проводил на свободе между тюрьмами, куда попадал каждый раз за насильственные преступления. Поэтому, так уж сложилось, что воспитанием Макса занимались опекуны. Толку от этого было немного и скоро главным воспитателем юноши стала улица во всей своей неприглядности и жестокости.
Это были годы разгула подростковой преступности, захлестнувшей страну. Государственные институты с трудом справлялись с накатывавшими волнами уличного террора, а подрастающий Пипсен был солдатом на этой необъявленной войне. Будучи членом одной из подростковых банд, терроризирующей район, он в этот момент был гораздо ближе к тюрьме, чем когда бы то ни было.
Однажды произошло событие, давшее толчок всему дальнейшему ходу жизни. Пипсену уже исполнилось четырнадцать и он продолжал посещать школу, куда все же ходил в силу необходимости. Сотрудник социальной службы предупредила его лично и опекунов, что, если он бросит школьные занятия, последствия будут самые печальные. Поэтому Макс, скрепя зубы, посещал школу в дневные часы, а ночью выходил на улицу. Описываемое событие произошло вечером, когда он возвращался из школы домой. Проходя мимо арки одного из домов, он услышал сдавленный хрип и повизгивание. Несомненно, эти звуки издавало живое существо, и Пипсен, не раздумывая, свернул с привычного пути. Выйдя через арку к пустырю, он увидел странную картину: какой- то парень, примерно его возраста, засовывал в свисавшую с ветки дерева петлю щенка дворняги. Щенок бился в конвульсиях и издавал тот самый хрип. После обмена несколькими словами парень резко толкнул Макса, который упал, не удержавшись на ногах. Это был сигнал об окончании парламентаризма и Пипсен перешел к рукопашным действиям. Уже тогда он, хотя и был костлявым и нескладным, имел силу громадную не по возрасту, видимо, доставшуюся по наследству от отца. Руки сами знали, что следует делать, и через несколько минут живодер остался корчиться на земле в луже кровавого поноса. Щенок был спасен и доставлен по месту жительства Макса. В этот вечер Пипсен не пошел на улицу, а почему- то остался дома и лег спать.
А утром его навестила социальный работник в сопровождении копов и состоялся неприятный разговор о событиях вчерашнего вечера. Благородный поступок по спасению животного стал смягчающим обстоятельством, но все же решение было вынесено весьма суровое: Макса, с согласия опекунов, направили на 4,5 месяца в так называемый Boot Camp, или СВС: военизированный лагерь для трудных подростков. Еще не тюрьма, но уже и не воля: этим заведением традиционно пугали нашаливших тинейджеров, как в детстве пугали бабаем под кроватью. Суровые порядки, жизнь по расписанию, железная дисциплина и вместе с этим- продолжение среднего образования. Как ни странно, Максу, при всей его свободолюбивой натуре, жизнь в лагере понравилась и что- то у него в мозгах переключилось на другую волну.