Ужасная смерть Эдуара Делакруа
Шрифт:
– Вы думаете, я в это поверю? Я эту мерзость раздавил! Я сам слышал! Так что...
– Заткнись.
Он уставился на меня, вытаращив глаза.
– Что? Что ты мне сказал?
Я сделал к нему шаг. Я чувствовал, как бьется вена у меня на лбу. Давно я не был так разозлен.
– Ты что, не рад, что Мистер Джинглз в порядке? После всех наших разговоров о том, что наша работа заключается в том, чтобы внушать спокойствие заклю-ченным, особенно когда дело идет к концу, я думал, ты обрадуешься. Вздохнешь с облегчением. Ведь Дэлу завтра идти и все такое.
Перси перевел взгляд
– В какую игру, черт побери, вы, ребята, играе-те?
– спросил он.
– Это совсем не игра, дружище, - ответил Брут.
– Ты думаешь, что это... ладно, это одна из причин, по которой тебе нельзя доверять. Хочешь знать абсолютную правду? Я думаю, что ты - человек пропащий.
– Ты еще увидишь.
– Теперь голос Перси стал звучать грубо. Страх вернулся к нему, боязнь того, что мы можем захотеть сделать с ним что-то. Я порадовался, услышав это. Так с ним легче иметь дело.
– Я знаю кое-кого. Важных людей.
– Это ты так говоришь, а ты - такой мечтатель, - произнес Брут так, словно готов был рассмеяться. Перси уронил тряпку на сиденье стула.
– Я убил эту мышь, - сказал он уже не очень уверенно.
– Пойди и сам убедись, - предложил я.
– Здесь свободная страна.
– И пойду, - ответил он.
– Пойду.
Он прошел мимо нас, поджав губы и поигрывая рас-ческой в маленьких ручках (Уортон был прав, они дей-ствительно были прелестны). Он поднялся по ступенькам и нырнул в дверь в мой кабинет. Мы с Брутом остались рядом с Олд Спарки, ожидая его возвращения, и мол-чали. Не знаю, как Брут, но мне нечего было сказать. Я даже не знал, что подумать о только что увиденном.
Прошло три минуты. Брут поднял тряпку Перси и стал натирать толстые перекладины спинки электриче-ского стула. Он уже закончил одну и приступил ко второй, когда вернулся Перси. Он споткнулся и чуть не упал на пол, спускаясь по ступенькам из офиса, а к нам подошел неровной походкой. Лицо у него было недоумевающее.
– Вы их заменили, - сказал он дрожащим, обвиня-ющим голосом.
– Вы как-то подменили мышей, ублюдки. Играете со мной, но вы очень пожалеете, если не прекратите! Вас выбросят на улицу, если не перестанете! Кто вы такие?
Он замолк, задыхаясь и сжав кулаки.
– Я расскажу тебе, кто мы такие, - ответил я.
– Мы - люди, с которыми ты работаешь. Перси... но больше уже не будешь.
– Я протянул руки и сжал его плечи. Не сильно, но все-таки сжал.
Перси это не понравилось.
– Убери свои...
Брут схватил его за правую руку, и она вся - маленькая, мягкая и белая - исчезла в загорелом кулаке Брута.
– Заткни пасть, сынок. Если понимаешь, что тебе лучше, то воспользуйся последним шансом, чтобы прочистить уши.
Я повернул Перси, поднял на платформу и толкал до тех пор, пока он ногами не ударился о сиденье электрического стула и не сел. Его спокойствие улетучилось вместе с апломбом. Не забывайте, что Перси был очень молод. И в его возрасте это качество как тонкий слой фанеры, как тень на поверхности эмалевой краски. Этот слой еще можно проткнуть. И я понял, что сейчас Перси готов слушать.
– Я хочу, чтобы ты дал слово, -
– Какое еще слово?
– Он еще пытался усмехаться но в глазах читался испуг. Электричество в аппаратной не было включено, но у деревянного сиденья Олд Спарки есть своя сила, и в тот момент я понял, что Перси ее чувствует.
– Дай нам слово, что если мы поставим тебя распорядителем завтра ночью, ты тут же перейдешь в Бриар Ридж и оставишь нас в покое.
– Брут говорил с яростью, которой я у него раньше не слышал.
– Что ты подашь заявление о переходе на следующий же день.
– А если нет? Если я просто позвоню кое-кому и скажу, что вы меня мучали, запугивали и угрожали?
– Мы можем вылететь отсюда, если твои связи так же хороши, как тебе кажется, - заявил я.
– Но уж позаботимся, чтобы и твоей крови на полу осталось немало, Перси.
– Из-за мыши? Ха! Вы думаете, кого-то волнует, что я наступил на любимую мышку осужденного убийцы? За пределами этого сумасшедшего дома, да?
– Нет. Но три человека видели, как ты стоял, засунув палец в задницу, когда Буйный Билл Уортон пытался задушить Дина Стэнтона своей цепью. Это людей будет волновать, я тебе, Перси, обещаю. Об этом даже твой высокопоставленный дядюшка-губернатор за-волнуется.
Щеки и лоб Перси покрылись красными пятнами.
– Вы думаете, они вам поверят?
– спросил он, но голос его потерял злую силу. Он ясно понимал, что кто-нибудь сможет нам поверить. А Перси не любил попадать в неприятности. Нарушать правила можно. Но вот чтобы тебя поймали, - этого нельзя.
– А еще у меня есть фотографии шеи Дина, когда синяки еще не сошли, - добавил Брут. Я не знал, правда это или нет, но звучало убедительно.
– И знаешь, о чем говорят эти снимки? Что Уортон успел хорошо потрудиться, пока его не оттащили, хотя ты стоял там, да еще с той стороны, где Уортон тебя не видел. Тебе придется отвечать на довольно трудные вопросы, понял? А такие случаи накладывают на человека своего рода клеймо. И оно останется надолго после того, как его родственники оставят государственную службу и будут сидеть дома, попивая мятный джулеп на веранде. Запись в рабочей карточке может стать сильной и интересной штукой, ведь в карточку будут заглядывать многие в течение твоей жизни.
Глаза Перси недоверчиво перебегали с одного на другого. Левой рукой он пригладил волосы. Он не сказал ничего, но я подумал, что мы его почти уже сделали.
– Ну давай, и покончим с этим. Ведь ты не желаешь оставаться здесь дольше, чем мы этого хотим, правда?
– Я ненавижу здесь все!
– выкрикнул он.
– Я ненавижу, как вы со мной обращаетесь, как не даете проявить себя!
Последнее было очень далеко от правды, однако я счел несвоевременным это оспаривать.
– И еще я не люблю, когда меня запугивают, Мой папа учил меня, что однажды ступив на этот путь, скорее всего кончишь тем, что потом всю жизнь позволишь людям запугивать тебя.
– Его глаза, почти такие же прелестные, как руки, засверкали.
– Особенно не люблю, когда меня запугивают такие громадные обезьяны, как этот тип.
– Он посмотрел на моего старого друга и фыркнул - "И ты, Брут!" - подходящая кличка.