Ужасное сияние
Шрифт:
Он был точно таким же, как в «видении» с Нейтом и Дрейком — изорванные лохмотья, плоть и одежда перемешались, не отделить друг от друга. Тёмно-красное пятно расплывалось под телом и казалось очень густым, почти до нефтяной вязкости. Ветер шевелил коротко стриженные волосы соломенного цвета.
«Нет. Нет».
Аро был бессмертным, правда? Аро не мог погибнуть, а Нейт не мог его убить. Ради Дрейка — ради мёртвого Дрейка.
Нейт хороший мальчик. Нейт её друг.
Леони заорала, срываясь на рыдания, рот кривился, на грудь свесилась дорожка слюны. Упало несколько капель крови,
«Я хочу проснуться. Я хочу проснуться, ничего этого нет».
— Леони, — Таннер выскочил на неё. Он был весь в грязи, с растрёпанными волосами, на щеке глубокая ссадина, правое стекло очков разбито. — Там эти ребята, они может, еще и живы.
— Дрейк? Нейт?
Таннер уставился на неё, как ненормальную.
— Тот альбинос и… аномальное явление исчезли, если ты о них спрашиваешь. Я имею в виду близнецов.
— Ох, чёрт. Калеб, Энни! — Леони вскочила за мгновение, её вывернутый наизнанку мир, с торчащими сваями, оголёнными из-за разрушенных стен покрывалами и месивом железа и крови вместо друзей и знакомых, как будто обрёл какую-то точку Лагранжа, где гравитация удерживала в оптимальном удалении, не позволяя рухнуть или разорвать все связи. — Где они?
— Да здесь. Я пытаюсь им помочь, вообще-то я врач, — Таннер усмехнулся. — Ну, почти. Лазарет нетронут. Ты можешь принести медикаменты, пока я тут пытаюсь не позволить им отправиться вслед за вот этими ребятами, — он обвёл рукой опустошённую базу, указывая то ли на Аро, то ли на Миджай, то ли на кого-то ещё.
— Конечно. Я сейчас.
— Прихвати всё, что найдёшь. Для твоего глаза в том числе.
Леони напоследок обернулась: Таннер сидел над лежащей лицом вниз Энни, а потом перешёл к Калебу — тот таращился в небо, как будто даже с ухмылкой.
«Чёрт».
Она поторопилась в нетронутый лазарет, молясь, чтобы процедурные комнаты и лаборатории, а также хранилища медикаментов не оказались заперты личным паролем доктора Ван или кого-нибудь ещё из покинувших базу медиков. Ей повезло, белая дверь поддалась; Леони ворвалась в полутёмный бокс, работающий на аварийном генераторе, схватила одноразовый пластиковый контейнер, достаточно большой, чтобы сунуть туда человеческую голову — это сравнение пришло неожиданно и заставило поморщиться. Она принялась сгребать всё: запечатанные ампулы, пневмошприцы, миниботов с программами лечения, какие-то пластыри — может, они предназначались от поноса или в роли противозачаточных, разбираться и читать надписи было некогда. Боты покрупнее в контейнер не помещались, Леони активировала их и приказала следовать за собой.
На обратном пути она не удержалась: остановилась на пороге той палаты, где словно за аквариумным стеклом лежал Дрейк, а над ним склонился рыжеволосый парень. Это было тысячу лет назад, подумалось Леони.
Палата была пустой. Леони не шевелилась несколько секунд — достаточно долго, чтобы робот с приказом «следовать» недоумевающе пискнул.
«Они исчезли».
«Они просто исчезли, и… что теперь?»
Она заметила блеск на полу. Подойдя ближе, наклонилась: это оказались те самые часы, один из талисманов дикаря-Нейта, который отобрали близнецы. А теперь они остались с ними, словно какой-то символ
Леони подняла часы и положила их в карман униформы. Может, она покажет их Таннеру, а тот, умник из Интакта, подскажет что-нибудь полезно — вроде того, где искать Нейта и Дрейка и что вообще случилось.
«Потом».
Сначала раненые. Пора наружу.
Спустя полчаса Таннер ещё возился с близнецами. Калебу он диагностировал фронтальный перелом черепа, но мозговая активность сохранялась: «Мозг — чертовски живучий орган при всей хрупкости», — прокомментировал сам Таннер. Энни повезло меньше: травма гортани с повреждением трахеи хоть и не убила её, но вызвала асфиксию свыше критичных пяти-семи минут. Скорее всего, останется овощем, вздохнул Таннер, а потом добавил:
— Всё-таки вы, рапторы, чертовски живучи.
— Да? — Леони слышала это не первый раз, конечно. Ей обглодали руку до скелета, а она умудрилась не умереть от потери крови и восстановиться очень быстро даже с учётом бионики. На каждой базе можно насобирать десяток баек о том, как какому-нибудь сипаю алад в живот забрался, там взорвался и выжег дыру, а тот заправил внутренности в брюхо и умудрился как-то доковылять до лазарета. Рапторы, название в честь доисторических ящеров. Вараны вон тоже живучие, хвост им отрежь — новый отрастят, а то и лапы.
Леони мрачно следила за манипуляциями дока и роботов, которые бегали туда-сюда, блестя полированными боками. Они послушно открывали нутро с ампулами, нанопреобразователями, лазерами для полевых операций. Таннер ворчал насчёт скверной асептики и надеялся только на пресловутую «живучесть».
— Остальным не помогло, — пробормотала Леони.
Она хотела пить, устала, боль в глазу вернулась. Хотелось лечь на землю — в точности как Дрейк в том странном не существующем месте за прозрачной стеной лазарета, и не двигаться, пока не прорастёт сквозь мясо и бионику аладова трава.
— Что ж, я пока с ними закончил, — спустя некоторое время проговорил Таннер. — Теперь давай с тобой что-то решим. Полноценных протезов глазных яблок не отыскал, зато есть концентратор. Вообще-то он ставится на свой собственный, но может и транслировать данные прямо в мозг. Своего рода сверхспособности.
— Ага, — отозвалась Леони.
Они раньше вроде бы общались на «вы», но после того, как вместе прошли сквозь фрактальную бурю и столкнулись лицом к лицу с её источником, официоз вряд ли имел смысл.
— Что это было, док?
Таннер наклонился над ней. Его «концентратор», найденный среди запасов-имплантов для рапторов, напоминал какую-то нашлёпку, ничего общего с настоящим живым глазом. Я смогу раскрасить эту штуку в разные цвета. Может, в розовый и бирюзовый. Только не в зелёный — никакой зелени.
— В смысле, — она вздрогнула, когда тончайшие щупы — волосы казались брёвнами по сравнению с ними — дотронулись до лица и поползли в глазницу. Это было не больно, скорее, щекотно где-то в глубине головы, то ли во лбу, то ли на уровне щёк, но с обратной стороны. Леони запуталась в ощущениях и решила оставить их в покое. — Я слышала, что возможны фрактальные бури. Одна такая уничтожила Лакос, да?