Ужасный Шторм

Тоул Саманта

– Так ты ещё не проверил, когда мы спускались по лестнице?

Я не могу поверить, что сказала это!

Это он, он вероятно, заставляет проявиться мою флиртующую и озорную сторону.

Он усмехается мне этой сексуальной улыбкой. Мои щёки нагреваются и тоже самое делают остальные части моего тела.

– Так мы поделимся или нет? – спрашиваю я, смотря в меню.

– Поделимся.

Почему я всегда чувствую, словно есть подтекст во всём, что он говорит? Но он известный бабник, так что флирт, вероятно, часть его

генетического состава в настоящее время.

– И так, у нас экзотический выбор из "Пицца Пеш", "Классика Хат" или "Сделай сам", – говорю я, когда пробегаюсь взглядом по меню.

– Я думал мы будем нашу старую любимую…

– О Боже, – я смотрю на него и смеюсь, – "Блазин… "

– "…Инферно", – заканчивает он.

– Я не слышала об этой пицце столько лет! – я всё ещё смеюсь.

– Я тоже. Так нам её заказывать?

– Определённо, – я вся свечусь.

Я закрываю своё меню и тогда осознаю, что он совсем не открывал своё.

Джейк подаёт знак официанту, который слонялся возле двери последние несколько минут, и заказывает наши пиццы.

– Хорошо, что здесь сегодня тихо, – я говорю, повторяя мои предыдущие мысли, – Нет фанатов, чтобы тебя изводить.

Он улыбается.

– Я заплатил за эту тишину.

– А?

– Я откупил это место на вечер.

– Ты купил "Пиццу Хат"?

– Не саму "Пиццу Хат", Тру, – он усмехается, – Только эту, арендовал на вечер.

– Почему?

– Так нам никто не помешает.

– Ох.

Я не могу поверить, что он снял всю "Пиццу Хат", чтобы мы могли поужинать, потому что это, когда–то давно, было нашим местом. Я знаю, что он с легкостью может себе это позволить, но всё же, это смахивает на сумасшествие.

– Куда Стюарт поставил машину? – я спрашиваю просто потому, что думаю об этом и о том, почему он ждал снаружи, чтобы забрать её.

– Он просто вернулся в отель. Он привезёт её, когда она нам понадобится.

– А парни из охраны?

– Он будут наверху на лестнице.

– О.

– Эй, ты помнишь те браслеты дружбы, которые ты сделала из набора, купленного твоей мамой на одно Рождество? – спрашивает он, ставя пиво.

Я думаю, что заставило его вспомнить об этом.

– О, Боги, я точно была глупой, – я закрываю своё лицо руками, мои щёки горят.

– Я думаю, они были милыми. У тебя ещё есть твой? – спрашивает он.

Да. Но если я скажу ему, что у меня ещё остался мой, потому что это было одной из тех вещей, которые напоминают мне о нём и с которой я никогда не смогла бы расстаться, может это прозвучит глупо, но на самом деле, так и есть.

– У меня всё ещё есть мой, – говорит он, как будто читая мои мысли.

– Да? – теперь я удивлена.

– Да.

– Где он?

– В Лос–Анджелесе у меня дома, так у тебя ещё есть твой?

– Да, – мой голос становится тише.

– Где он?

– Здесь, в Великобритании, в моей маленькой квартирке.

Он

смеётся.

– Ты должна мне показать его позже, – выражение его лица вдруг становится серьёзным.

Он хочет зайти в мою квартиру? Моё сердце начинает делать акробатические движения по всей комнате.

– Хорошо, – я нервно кашляю, моё лицо продолжает пылать.

– Как мама и папа? – спрашивает он.

– Отлично, – улыбаюсь я, – Они живут в Манчестере, в том же доме.

– Ты смеёшься? – усмехается он.

Я отрицательно качаю головой.

– И теперь мой папа преподаёт музыку для беспризорных детей.

– Он всегда был хорошим человеком. Он работает на организацию, которая занимается благотворительностью?

– Да.

– Как она называется?

– Зачем тебе?

– Затем, что я хочу пожертвовать немного денег для неё. Если бы не твой отец, я бы никогда не взял в руки гитару, не говоря уже о том, чтобы научиться играть на ней, и я бы никогда не был бы там, где я сейчас. Я обязан многим твоему отцу.

Я наполняюсь гордостью к своему отцу. Он лучший.

– Она называется "Тюнеры для молодёжи".

– Круто, – говорит он, – Я согласую это завтра.

– Мой отец начнёт выяснять, кто это сделал, когда я скажу ему об этом.

– Тебе не нужно говорить от кого было пожертвование.

Я изгибаю свою бровь в замешательстве.

– Я не хочу заставлять его думать, что веду себя как выпендривающийся ублюдок.

– Он не будет так думать, он и в правду гордиться тобой.

Он смотрит удивлённо. – Да?

Я киваю. – Он следит за твоей карьерой, как и я. Наверное, даже больше, ты же знаешь, у него особое отношение к музыке.

– Бьюсь об заклад, что он не гордится наркотиками… и женщинами.

Уголки его губ опускаются. У меня возникает желание протянуть руку и погладить их пальцами, но я этого не делаю, вместо этого я протягиваю руку и накрываю своей ладонью его. Я вижу, как его глаза исследуют её, а затем поднимаются к моим.

– Он беспокоился о тебе, как и я. Но он действительно горд за всё, чего ты достиг. И честно говоря, я думаю, он был весьма впечатлён всеми моделями и актрисами, с которыми тебя фотографировали, – я смеюсь, стараясь звучать беззаботно, но мои собственные слова меня жалят.

Убирая свою руку, я беру пиво.

– Бьюсь об заклад, что твоя мама гордится тобой.

Он пожимает плечами. Глядя вниз на пиво, он начинает сдирать с него этикетку.

– Она гордится… конечно, просто она беспокоится, ты знаешь.

– Я знаю, но она твоя мама и этого следовало ожидать.

Я знаю, что Сьюзи чувствовала, что подводила Джейка все эти годы. Она должна была выгнать его отца из их жизней. Тогда то, что случилось с Джейком, могло бы не произойти. Я слышала, как однажды Сьюзи разговаривала с моей мамой. Однако, я не рассказала Джейку.