Ужасный век. Том I
Шрифт:
— Я и правда вот-вот обижусь.
— И напрасно! Знаешь, братик…
Ламберт поставил на перила бокалы. Оказывается, бутылка была у кронпринца при себе: в хрустале заиграла приятно пахнущая влага. Балеарское — даже слабых познаний Бернарда в вине хватило, чтобы это понять.
— …так, для начала возьми бокал, да-да, не противься. Так вот. Насчёт войны и всего этого прочего. Я не буду спорить с бароном Гаскойном и тем более с отцом, даже за глаза. Скажу о том, что видел и узнал сам: ведь я тоже не только пил и развлекался все эти годы. Норштат, Лимланд: твой брат видел собственными глазами земли, где военной
— Зря ты так говоришь! Барон всегда наставлял нас с Робином о…
Бернард практически вспылил. Что за дурацкие у Ламберта представления о его воспитании! И уж если сам брат смотрит на него таким образом, то остальные… Но до перепалки дело не дошло.
— Сир Робин! И точно, вот как раз о нём! Зачем же ты, братик, не призовёшь друга ко двору? Судя по рассказам об этом славном рыцаре, он-то в нашем милом обществе будет как рыба в Эшроле. Уж вдвоём мы сумеем настроить тебя на нужный лад!
Об этом Бернард и сам уже не раз думал. Общества друга детства ему не хватало, да и Ламберт был прав в одном — Робин Гаскойн всегда умел развлекаться. Не хуже, чем фехтовать. И в фехтовании, и в увеселениях Бернард достиг куда меньших успехов.
Однако все эти разговоры о женщинах, которые Ламберт заводил без особой тактичности — хоть и не совсем напрямую, касались кое-чего ещё. Кое-кого ещё. Не только по старому другу Бернард уже год тосковал.
Просто эти мысли точно хотелось погнать куда подальше. Они испортят вечер безнадёжно. Хорошо, что Ламберт ничего не знал про Адель. А может, и плохо.
— Ах, братик, ты втянул меня в какой-то глупый диспут. Нашёл время и место! Давай лучше выпьем.
— Давай. — Бернард взялся за ножку бокала. — А за что?
Ламберт приобнял брата свободной рукой, а другой широко повёл — обведя бокалом гладь озера и панораму столицы.
— Вот за это, братик! Посмотри, как всё кругом великолепно! Мир прекрасен и удивителен, и вот уж какая редкая удача: он навсегда лёг к нашим ногам сам собою. Просто по праву рождения. Не только глупо, но и преступно везением не пользоваться! Надеюсь, ты скоро это поймёшь. Ну, пьём!
С этими словами Бернарду поспорить совсем не хотелось. Всякая грусть о сиюминутном отпустила: молодой принц молчаливо согласился, что им с Ламбертом повезло. И мир у их ног в самом деле прекрасен.
— Я думаю, всё будет хорошо. — произнёс Бернард, сам не поняв, как именно эта мысль родилась в голове.
— Я думаю, ты абсолютно прав.
Бокалы в руках принцев Стирлинга звякнули друг об друга.
Глава 2
Ещё до того, как крыши и стены Дартфора показывались из-за холмов, всякий путник чувствовал приближение города. Дело состояло в запахе, и Мартин Мик никогда не мог понять, отчего так.
Мальчишке доводилось бывать здесь, и Дартфор не казался ему прежде более грязным, чем любой другой крупный город. Однако смердел он абсолютно нестерпимо, а особенно теперь. Возможно, подумалось Мартину, дело не в грязи — просто Дартфор порочнее
Если подумать, теперь вонял Дарфтор чем-то новым. Не просто нечистотами.
По мясистому лицу Гевина совсем не казалось, будто его что-то смущает.
— Почти приехали!
После той ночи, когда судьба свела мальчика с торговцем-гвендлом, они почти не разговаривали. Гевин наверняка понял, что лучше вопросов попутчику не задавать: этот человек повидал жизнь и определённо усвоил, сколь лишними бывают некоторые ответы.
Мартину разговоры просто не были интересны.
На первый взгляд Дартфор за последние месяцы не изменился.
Город стоял посреди обширных земель Линкольнов, но сам герцог не жил в нём: родовой замок располагался чуть севернее, почти точно в центре Стирлинга. Среди всех городов королевства размерами Дартфор уступал лишь столице — но если Кортланк отличался красотой, пускай и весьма холодной, даже суровой, то здесь усмотреть её было трудно.
Невысокую каменную стену сложили только ради того, чтобы контролировать людской поток: и не представишь, кто мог бы осадить город в самом сердце огромной страны. Даже в худшие годы Великой войны балеарцы не углубились дальше владений Скофелов и Бомонтов, лежащих далеко на юге. Потому о стене особо не заботились: она порядком обветшала.
Почти все дома в Дартфоре были в два-три этажа, с торчащими наружу каркасами из толстых балок и глиняными стенами. Остроконечные крыши где косились, где изначально сходились криво, а поскольку дома стояли вплотную друг к другу — всё это напоминало пасть с неровными рядами зубов. Выделялся на панораме только собор: устрашающе величественный, как столичные, но гораздо меньше. Храм в форме креста имел четыре очень высоких шпиля и издалека казался почти чёрным, однако Мартин знал, что это обманчивое впечатление. Серый камень просто потемнел с веками.
Вряд ли кто-то представлял так город своей мечты, но стекающиеся из бедных провинций крестьяне не имели особого выбора. Да и стремились отнюдь не к красоте. Их интересовали оживлённые рынки, многочисленные ремесленные цеха, иных — церковные и гильдейские школы. Конечно же, стремились в большой город также нечистые на руку и чёрные душой.
Куда лучше жить в столице, это понятно. Но Кортланк далеко, а устроить в нём жизнь ещё сложнее. Уж лучше Дартфор, чем так и не оправившиеся от военных налогов и рекрутских наборов деревни. В деревнях перспектива одна: до старости гнуть спину ради не жизни, а только выживания.
— Ты мне славно помог-то. — заявил вдруг Гевин. — Ты хороший парень. Если хочешь… разбегаться в Дартфоре нам-то необязательно.
— Нет. У меня своя дорога.
В этом Мартин был уверен железно. Что за дорога, короткая или длинная, куда именно она ведёт мальчишку — только гадать, причём попусту.
— Как знаешь.
Телега приближалась к распахнутым городским воротам, подпираемым ленивыми стражниками. Мартин Мик понятия не имел, что ждёт его в этом городе, но знал — нечто очень важное случится уже здесь. И наверняка очень скоро. Быть может, ещё до заката: а нынче только рассвело.