Ужасный век. Том I
Шрифт:
Никогда в жизни настолько не хотелось нарушить обеты, выпив чего-то крепкого.
— Паладин Деметрий прав. Нас слишком мало для того, чтобы найти Мартина: он мог уйти очень далеко. И совершенно непонятно, в какую сторону. Меня судьба сквайра тревожит не меньше вашего, однако нет иного пути, кроме как действовать по плану. Мы дождёмся Винслоу с людьми для поисков. Обшарим тут всё. Как знать: может, и Мартин отыщется неподалёку.
Сын барона проснулся позже всех. Он был единственным, кто ничего не сказал о прошедшей ночи, а выглядел весьма
— Куда вы, сир Робин? — поинтересовался Тиберий.
— Я должен ехать, срочно. Прошу простить… Здесь от меня всё равно немного проку. Ведь мы не встретили врага.
— Но всё-таки, куда вы едете? Я должен знать, если это не тайна.
Робин Гаскойн затягивал подпругу седла. Мыслями он был где-то далеко, на магистра даже не смотрел. С молодым Гаскойном что-то не так, это точно…
— Вулмен.
— Вулмен?..
— Деревня… та, где я нашёл Мартина. Нет времени объяснять, магистр! Увидимся в Фиршилде, я надеюсь.
Конь понёс Робина Гаскойна прочь: коренастая фигура быстро скрылась за деревьями. Тиберий не переживал за рыцаря. Тот умел постоять за себя, да и судьба Робина никак не касалась паладина, если подумать. Но что юноше так срочно понадобилось в деревне?.. Ещё один вопрос без ответа, оставшийся после ужасной ночи.
Сир Вилфорд Винслоу обещал явиться на рассвете — и не опоздал. При нём снова было немного воинов, но зато Винслоу пригнал целую толпу крестьян из Колуэя: как сам объяснил, наиболее смышлёных. Особых признаков ума Тиберий в этих чумазых лицах не заметил, но лишние глаза и руки пришлись кстати. Начались поиски.
Винслоу, который так испугался этого странного места вечером, нынче воспрянул духом: вероятно, потому что увидел паладинов невредимыми, пусть и в дурном настроении. На Мартина ему было наплевать. Тиберий обмолвился о тяжёлых снах, виденных в доме всеми, но Винслоу его слова пропустил мимо ушей.
Наверное, он вообще не задумывался о такой ерунде, как сны.
Рыскали вокруг дома, по окраинам леса и болоту почти весь день: лишь прервались для обеда, на чём сир Вилфорд особенно настаивал. Прихватить из Колуэя снеди он не забыл. Паладинам и рыцарям Перекрёстка кусок в горло не лез, но местные ели с аппетитом.
Поиски не дали ничего. Округа выглядела так, будто люди здесь не ходили очень давно, да и крупные звери тоже. Ни малейших следов. Это разочаровывало в вопросе судьбы Вермилия и заставляло сильнее переживать о Мартине.
— Творец Небесный… как сквозь землю.
— Словно призраком обратился да улетел.
Таковы были суждения Деметрия и Амадея. Те, кто ночью стоял на посту, не стремились высказывать соображений. Тиберий поймал себя на мысли: сквайры и рыцари, бывшие снаружи дома, ведут себя неестественно. Как будто им было что поведать
Так ничего и не нашли. Крестьяне из Колуэя божились, что видят дом впервые и никогда о нём не слышали.
Тиберий помнил и убежавшую девочку, и странную ухоженность дома, где будто только что гостей принимали — но не оказалось никого. И умом, и сердцем он ощущал здесь недоброе: куда острее лёгкой вечерней тревоги. Однако аморфные ощущения не прояснят судьбу Вермилия, не вернут Мартина и не удовлетворят столичных иерархов. Нужны конкретные ответы!
Магистр задумался, глядя на проклятую хижину. Начинался дождь, капли барабанили по куполу шлема.
— Сожжём?.. — спросил Деметрий: Тиберий и не заметил, как тот подошёл.
— Если не сожжёте, я сам это сделаю. Дурной дом! — заявил сир Вилфорд.
Тиберий быстро взвесил «за» и «против». Дом не содержал того, что паладин привык считать признаками колдовства. Но и ничего хорошего в нём точно не было. Возможно, Конгрегация чистоты веры и сам епископ Корнелий знают о нечистой силе не всё?
Корнелий учил просто: сомневаешься — жги. Пламя очищает, а за пределами церкви нет ничего, что не нуждалось бы в очищении. Хотя бы отчасти.
— Пусть горит.
Под моросящим дождём хижина разгоралась неохотно. Кто бы ни был хозяином бедному, но уютному жилищу — не так уж много он потерял. Эта мысль в голове паладина прозвучала и успокаивающе, и горько: смотря чей всё-таки дом рыцари предали огню. Двоякая, двоякая мысль…
— Успеем в Колуэй до темноты! — Винслоу был доволен и этим фактом, и чёрным столбом дыма над хижиной. Пламя всё-таки брало своё.
«Ведьмин дом»: так Вилфорд сказал вечером. Он оставался железно уверенным в своей правоте: меньше ума — меньше колебаний. Это магистр, обременённый многими знаниями, был обречён на многие сомнения.
Тиберия вид дыма и огня никогда не воодушевлял. Пламя свято, но у магистра с ним были связаны дурные воспоминания. Те самые, что обострились от ужасных снов в лесной хижине. Он так поспешил взобраться на коня, что едва не соскользнул со стремени. Вот был бы позор!
На обратной дороге почти всё время молчали. Радоваться было нечему, а люди собрались не склонные к пустому нытью. Крестьяне шли пешком, сильно устали за время поисков — поэтому к Колуэю приближались медленно.
— У вас есть мысли, что делать дальше, сир Найджел?
Рыцарь в чёрном сюрко пожал плечами. Тиберий и не рассчитывал услышать много соображений — хотел лишь как-то разорвать унылую тишину. Однако, чуть подумав, Найджел заговорил.
— Ясно одно: не найти нам уже никаких следов. Но и отступить вы не согласитесь, правда? Я тоже не желаю. Нужно удостовериться, что к исчезновению паладина не причастны жители Лостера. Хотя бы ради того, чтобы Винслоу успокоился: иначе, боюсь, без нас он отправится искать правды по-своему. А после займёмся гвендлами… Кто-то из них должен что-то знать.