Ужасы. Замкнутый круг
Шрифт:
— Неправда, — сказала она. — Я вышла замуж за человека с замечательной задницей. Почему ты не рассказал мне все это раньше?
— Ты не спрашивала. Я не люблю говорить об этом, потому что не очень хочу это вспоминать. Я был еще ребенком и все же понимал, что чуть не погиб. И знал, что ничего приятного в этом нет. Я до сих пор еще не справился со всем этим до конца. Так что чем меньше вспоминать, тем лучше.
Неподалеку приземлился пляжный мяч, покатился и замер около бедра Гвен. Они посмотрели наверх. Большими шагами приближалась
— Привет, — сказал он, присаживаясь рядом на корточки и свободно складывая руки на коленях. — Пляж. Мяч. Я плавать, играть. Ты плавать? — (Это обращаясь к Джефу.) — Ты приходил плавать, бросай мячик?
Джеф приподнялся и сел. На пляже было полдюжины других пар; почему этот болван липнет не к ним? Джеф подумал: «Еще немного, и я получу от него песком в лицо!»
— Нет, — сказал он вслух, качая головой. — Я не очень хорошо плаваю.
— Не плавать? Ты боялся большой рыба? Акул?
— Акулы? — Теперь и Гвен села. Она кожей ощущала, как Сперос шарит по ней взглядом, прикрываясь темными очками.
Джеф снова покачал головой.
— В Греции нет акул, — сказал он.
— Его прав. — Сперос рассмеялся высоким, как у женщины, голосом, без своего обычного бульканья. Жуткий звук. — Нету акул. Я шутить! — Он перестал смеяться и посмотрел прямо на Гвен. Она не могла понять, он смотрел на ее лицо или на грудь. Эти его проклятые темные очки! — Леди, ты пойдешь плавать со Сперосом? Поиграть в воде?
— О боже мой! — взмолилась Гвен, сердито глядя на него.
Она натянула платье на все еще влажный, очень откровенный купальник, убрала в сумку полотенце и подобрала сандалии. Когда она злилась, она злилась по-настоящему.
Она пошла прочь, а Джеф встал и повернулся к Сперосу.
— А теперь послушай… — начал он.
— А, вы уже уходить! О'кей. Увидимся.
Он подобрал свой мяч, помчался по пляжу и с силой забросил его в море. Прежде чем мяч упал в воду, он нырнул, низко и ровно, рассекая воду, как нож. В отличие от Джефа, он плавал действительно очень и очень хорошо…
Когда Джеф догнал жену, ее все еще трясло от злости. Главным образом она сердилась на себя.
— Это было так грубо с моей стороны! — воскликнула она.
— Нет, не грубо, — сказал он. — Я чувствую то же самое, что и ты.
— Но он такой чертовски… надоедливый! Я имею в виду, он знает, что мы вместе, муж и жена… «кровать — всего один». Как он смеет лезть к нам?
Джеф попытался обратить все в шутку.
— Ты придумываешь себе, — сказал он.
— А ты? Разве тебе он не действует на нервы?
— Может быть, я придумываю тоже. Слушай, он грек — и не особенно привлекательный экземпляр. Посмотри на ситуацию с его точки зрения. Вдруг на пляже появляется толпа красоток, одетых в такие шмотки, которые его сестра и под платье бы не надела! Вот он и пытается быть поближе — чтобы
— Льстивый! — Она почти выплюнула это слово. — Да он почти такой же льстивый, как барсучья…
— Задница, — сказал Джеф. — Да, я знаю. Если бы я заранее знал, что ты такая любительница задниц, я, возможно, не женился бы на тебе.
Наконец она неуверенно рассмеялась.
Они остановились у лавки с выпивкой, купили бренди и большую бутылку кока-колы. И мятно-шоколадный ликер, конечно, для добавки в ночной кофе…
В тот вечер Гвен надела синее с белым платье — очень по-гречески, если бы вырез спереди был чуть поглубже, — и серебристые сандалии. Засовывая носовой платок в нагрудный карман своего белого пиджака, Джеф с восхищением подумал: «Как она хороша!» С ее сердцевидным лицом и стрижкой «паж», которая очень шла к ее блестящим черным с отливом волосам, с зелеными-презелеными глазами она, по его мнению, была очень похожа на француженку. Но сегодня она определенно была гречанкой. И он был рад, что она при этом все же англичанка и что она его жена.
У Дими было оживленно и шумно. Джордж и Петула сидели за столиком в углу, глядя на море. Они расположились с размахом, чтобы занять все четыре места, но, когда появились Джеф и Гвен, они замахали руками, приглашая их за свой столик.
— Мы так и думали, что вы зайдете, — сказал Джордж, когда они уселись. И продолжил, обращаясь к Гвен: — Вы выглядите очаровательно, дорогая.
— Теперь я чувствую, что я по-настоящему на отдыхе, — улыбнулась Гвен.
— Медовый месяц, конечно, — сказала Петула.
— Шшш, — предостерег ее Джордж. — В Англии в этом случае кидают конфетти, а здесь одни тарелки!
— Отдых, медовый месяц, что бы ни было, — сказала Гвен. — Комплименты от красивых мужчин; звезды, отражающиеся в море; всходящая полная луна и музыка бузуки, плывущая в воздухе. И…
— Дразнящие запахи греческой еды! — вмешался Джеф. — Вы уже заказали? — Он посмотрел на Джорджа и Петулу.
— Минуту назад, — ответила Петула. — Если ты пройдешь в кухню, вон туда, Дими покажет тебе свое меню — вживую, так сказать. Скажи ему, что вы с нами, и он попытается обслужить нас вместе. Закуску, горячее, десерт — все, что хочешь.
— Хорошо! — сказал Джеф, поднимаясь. — Сейчас я бы отгрыз седло у какого-нибудь осла!
— Съешь лучше его целиком, — посоветовал Джордж. — Того, который собирается разбудить тебя своим ревом завтра в половине седьмого.
— Вы не знаете Джефа, — сказала Гвен. — Он может спать на концерте «Роллинг Стоунз».
— А вы не знаете ахладских ослов! — сказала Петула.
В кухне здоровенный бородатый хозяин присматривал за своими замученными поварами. Когда появился Джеф, он подошел к нему.