Уже мертва
Шрифт:
Официант принес главные блюда.
— А мужчины, пользующиеся их услугами? — спросила я.
— Что?
Мне показались, вопрос охладил ее пыл.
— Я говорю о мужчинах, которые этих женщин покупают и, несомненно, играют важнейшую роль в их жизни. С ними вы беседуете?
Я намотала на вилку спагетти.
— Я… Да, с некоторыми, — ответила Гэбби с запинкой, явно приходя в волнение.
Последовала пауза.
— Хватит болтать обо мне, Темпе. Расскажи, над чем работаешь ты. Над чем-нибудь
Она смотрела в тарелку.
Я не была готова к такому неожиданному переходу.
— Эти убийства никак не идут у меня из головы, — не задумываясь, выдала я.
И тут же пожалела о сказанном.
— Какие убийства?
Голос Гэбби прозвучал резко, окончание последнего слова смазалось.
— Об одном из них, довольно кошмарном, нам стало известно в прошлый четверг.
Я замолчала. Гэбби не любила вдаваться в подробности моей работы.
— Да ты что?
Она откусила кусочек хлеба и выжидающе уставилась на меня. Наверное, из вежливости.
— Удивительно, что в прессе об этом упомянули лишь вскользь, — продолжила я. — Тело нашли недалеко от Шербрука. Личность пришлось устанавливать. Ее убили в марте или в апреле.
— Но ты постоянно занимаешься подобными вещами, — сказала Гэбби. — Почему именно это убийство не идет у тебя из головы?
Я откинулась на спинку стула и пристально взглянула в ее глаза, размышляя, стоит ли рассказывать подробности. Вообще-то, Гэбби единственная, с кем я в состоянии их обсуждать.
«Может, так будет лучше? — подумала я. — Но для кого? Для меня?»
— Преступник изувечил жертву. Потом расчленил и перенес в лес.
Гэбби молчала.
— Мне это напоминает убийство другой женщины, с ее телом я тоже работала, — сказала я.
— Что ты имеешь в виду?
— Одинаковые… — Я старательно выбрала следующее слово. — Одинаковые элементы и в том и в другом случае.
— Например?
Она взяла бокал.
— Например, обезглавливание.
— По-моему, такое происходит довольно часто. Женщина становится жертвой, ей разбивают голову, ее душат, разрезают на части.
— Да, — согласилась я. — К тому же я еще не знаю причину смерти второй убитой, ее тело сильно разложилось.
У меня возникло ощущение, что Гэбби сделалось не по себе. А может, я ошиблась.
— Что еще тебе кажется странным?
Гэбби поднесла бокал к губам, но не отпила из него.
— Расчленение обоих тел. А еще…
Я замолчала, вспомнив о вантузе. Я до сих пор не понимала, что это означало.
— Значит, ты считаешь, что и ту и другую женщину пришил один и тот же подонок? — спросила Гэбби.
— Да. Считаю. Но не могу убедить в этом кретина, которому поручено расследование дела. Он не желает даже думать о том втором убийстве.
— Не исключено ведь, что эти
— Да, — ответила я, не глядя на нее.
— Думаешь, он не остановится?
Голос Гэбби опять прозвучал резко, но на сей раз она четко выговорила все слова. Я положила вилку на стол, посмотрела подруге в глаза и увидела в них странно напряженное выжидание. Ее рука слегка дрожала, пальцы крепко сжимали ножку бокала, поверхность вина волновалась.
— Гэбби, прости. Не следовало тебе об этом рассказывать. С тобой все в порядке?
Она расправила плечи и, продолжая пристально на меня смотреть, осторожно поставила на стол бокал, но пальцы разжала и убрала руку не сразу, чуть погодя. Я жестом подозвала официанта.
— Кофе будешь?
Гэбби кивнула.
Мы закончили ужин, побаловав себя трубочками канноли и капучино. Гэбби пришла в себя, когда мы принялись вспоминать годы учебы, шутить и смеяться над самими собой — над теми прежними нами, с длинными прямыми волосами, в джинсах-«колоколах» на бедрах. Над всем своим бунтарским поколением.
Когда, выйдя из ресторана после полуночи, мы шли по улице, Гэбби возобновила разговор об убийствах:
— Каким он может быть, этот парень?
Я удивилась ее вопросу.
— Я имею в виду, ты считаешь этого типа сумасшедшим? Или нет? И сможешь ли его вычислить?
Моя растерянность ее раздражала.
— Ты бы смогла узнать эту сволочь среди толпы? На пикнике? В церкви?
— Ты об убийце? — уточнила я.
— Да.
— Не знаю.
Гэбби помолчала.
— Он ведь не остановится?
— Думаю, нет. Если один и тот же человек убил обеих женщин — а я не могу быть в этом уверена, — значит его действия организованны. Он строит план, продумывает каждый шаг. Многим серийным убийцам удается долгое время дурачить весь свет, Гэб. Но я ведь не психолог и могу лишь разглагольствовать на подобные темы.
Мы подошли к моей машине, и я открыла ее. Гэбби неожиданно схватила меня за руку:
— Давай я кое-что тебе покажу!
В моем мозгу сработал сигнал тревоги.
— Гм…
— Это касается моего проекта. Давай съездим в район «красных фонарей» и ты просто взглянешь на девочек?
Я посмотрела на Гэбби как раз в тот момент, когда сияние фар подъезжавшей машины осветило ее лицо. Оно выглядело странно в этом движущемся свете: некоторые черты выделились, другие спрятались в тени. Глаза Гэбби горели, и я почувствовала, что не смогу ей отказать:
— Хорошо.
На самом деле это было вовсе не хорошо. Я взглянула на часы: восемнадцать минут первого. Хотелось выспаться перед завтрашним днем, но я не желала огорчать Гэбби.