Уже не игра

Маринелли Кэрол

— Ваш брат не может это сделать? — Вопрос Аллегры вернул его к реальности. — Если вы не хотите становиться королем…

— Я не говорил, что не хочу становиться королем, — поправил ее Алекс. — Я просто сказал, что мне нужно больше времени. — Он нахмурился. — Нас с Маттео воспитывали по-разному. Разумеется, если со мной что-нибудь случится, престол перейдет к нему, но… — Внезапно для него стало важно, чтобы она все поняла. — Ранее вы упомянули о том, что люди чувствуют на похоронах. Что они расстраиваются.

— Так и есть. Это нормальная реакция.

Он

покачал головой:

— Не для всех. Когда умерла моя бабушка, мне было семь лет. На похоронах было много людей. На кладбище, — он не знал, зачем рассказывает ей то, о чем давно не вспоминал, но ему нужно было заставить ее понять всю серьезность ситуации, — Маттео был расстроен. Сначала мать принялась его успокаивать, затем отец взял его на руки. Я это помню благодаря фотографии в газете. Когда гроб начали опускать в могилу, я тоже заплакал. Отец схватил мою руку и крепко сжал. Он это сделал вовсе не для того, чтобы меня утешить.

— Я не понимаю…

— Когда мы вернулись во дворец перед прибытием гостей, мой отец отвел меня в свой кабинет, вытащил из брюк ремень и начал меня им лупить по мягкому месту. Сказал, что не прекратит, пока я не перестану плакать.

— Но вы же были семилетним ребенком! — ужаснулась Аллегра.

— Я был семилетним принцем, будущим королем, — пояснил Алекс. — Отцу пришлось преподать мне суровый урок. Король не должен плакать. Он вообще не должен проявлять эмоции.

— Вы были ребенком…

— Который однажды должен был стать королем, — снова сказал Алессандро. — Вы можете осуждать моего отца за то, что он сделал, но он должен был преподать своему старшему сыну этот урок. Наверное, он понял, что урок оказался слишком суровым, поэтому с младшим сыном был не так строг, пока тот не стал старше. Я ни в чем его не виню. Одна из обязанностей короля — воспитание достойного преемника.

— Меня не удивляет, что вы хотите задержаться здесь. — Аллегра подула на свою челку. — Пока вы не вернулись в…

— Я могу влюбиться, — перебил он ее. — Наш народ знает, что в этом браке не будет любви. Анна тоже это знает. Если бы я кого-нибудь встретил и полюбил, разумеется, был бы скандал, но зато мне не пришлось бы жениться против моей воли.

Аллегра посмотрела на него:

— Возможно, вам следовало бы попытаться поговорить с Анной. Может, она та единственная женщина, которая вам нужна…

Алекс рассмеялся.

— Я никогда не влюблюсь, — произнес он с уверенностью. — У меня нет времени на подобные вещи. Но если бы я сказал, что безумно влюбился… — В его словах она услышала тревожный сигнал, но прежде чем успела понять, в чем дело, он продолжил: — Что это чувство перевернуло всю мою жизнь с ног на голову, и я сделал своей возлюбленной предложение. — Он улыбнулся. — Через несколько коротких недель я бы, конечно, пришел в себя и понял, что совершил ошибку. Что мы с моей новой невестой не подходим друг другу. К тому времени брак между мной и Анной будет уже невозможен, и моя семья захочет, чтобы я на год-два задержался здесь, в Лондоне.

У Аллегры пересохло во рту.

— Желаю вам удачи в ваших

поисках.

Он взял бутылку, чтобы долить ей шампанского, но, вспомнив, что ничего не осталось, сделал знак официантке.

Аллегра покачала головой:

— Спасибо, мне достаточно.

Наверное, она уже пьяна, раз ей на мгновение показалось, что он предлагает ей сыграть роль его возлюбленной.

Извинившись, Аллегра быстро прошла в дамскую комнату и, посмотревшись в зеркало, заставила себя успокоиться. Ее зеленые глаза блестели как никогда раньше, щеки горели. Она причесалась и припудрилась, чтобы скрыть румянец.

Неужели он действительно предлагает ей… Нет. Это нелепо.

И все же…

Заходя в этот бар, она даже представить себе не могла, что спустя полчаса будет пить шампанское в компании наследного принца Сантины.

Она задержалась бы в дамской комнате, чтобы окончательно разобраться в своих мыслях, если бы туда не вошли две из тех женщин, которых избегал Алекс, и не начали косо на нее смотреть.

— Я же сказала, что больше не хочу шампанского, — сказала Аллегра, когда, вернувшись, обнаружила у их столика официантку с бутылкой.

— Оставьте ее неоткупоренной, — обратился Алекс к сотруднице бара, когда Аллегра села на свое место. — Возможно, позднее нам будет что отметить.

— Со мной не будет, — ответила Аллегра.

— Мы можем забрать ее с собой, сесть в такси и поехать ко мне…

— Думаю, у вас сложилось обо мне неправильное представление, — строго произнесла она, чтобы он не уловил ход ее мыслей. Она даже самой себе боялась признаться в том, что ей хотелось, чтобы он посадил ее в такси, отвез к себе домой и занялся с ней любовью. Должно быть, шампанское и волнующая близость этого мужчины лишили ее способности здраво мыслить. — Я не ухожу из бара с едва знакомыми мужчинами.

— Я пошутил, — солгал Алекс, который надеялся именно на это. — Но как насчет другого моего предложения? Вы хотите стать моей невестой?

— Алекс… с чего вы взяли, что, отказавшись с вами пить, я могу согласиться…

— Миллион фунтов.

Решив, что он шутит, Аллегра рассмеялась. Когда он достал чековую книжку, она рассмеялась еще громче. Это безумие. Но когда он выписал чек и вручил ей, его лицо было серьезным.

— Вам не придется ничего делать. Завтра я отправлюсь на Сантину и поговорю со своей семьей и Анной. Мои родители будут возмущены и велят мне в ближайшее время вернуться в Лондон и задержаться здесь до тех пор, пока скандал не утихнет.

— Итак, за что вы мне платите?

— Я не могу просто выдумать себе невесту. Возможно, вам в какой-то момент придется прилететь ко мне на Сантину. — Аллегра открыла рот, но он, не дожидаясь ее ответа, добавил: — У вас будет отдельная комната. До свадьбы жених и невеста не должны спать вместе. Все, что от вас потребуется, — это ловить каждое мое слово и улыбаться.

— Как долго?

— До тех пор, пока родители не велят мне вернуться сюда. — Он пожал плечами. — Возможно, это продлится несколько дней. Может, несколько недель.