Узник Гуантанамо
Шрифт:
– Сержант, не стрелять! – во всю мощь легких гаркнул Тарасов и припустил следом.
Боец успел тарарахнуть короткой очередью над головой незадачливого репортера и уже тряс того за шиворот. Морда у фотографа была перепуганная, но и в то же время наглая. Американец.
– Давай сюда машинку! – приказал сержант и, видя непонимание, рванул фотокамеру с шеи американца.
– Free press! [14]– крикнул репортер и тут же получил оглушительный подзатыльник. Камера оказалась в руках сержанта – боец швырнул дорогую вещь на камни, только пластик во все стороны брызнул…
14
Свободная
– Mister, what the hell are you doing here?! [15]– спросил подоспевший Тарасов.
– I introduced! – возмущенно заголосил американец. – Free press! [16]
– Sergeant poorly understood in English [17] , – дипломатично пояснил Артем.
Боец, с ехидной ухмылочкой подавая репортеру обломки фотокамеры, буркнул:
– Сорри!
Американец почему-то подозрительно промолчал насчет того, кому он будет жаловаться, и, потирая ушибленный затылок, торопливо скрылся в кустах.
15
Мистер, какого черта вы здесь делаете? (англ.)
16
Я же представился! Свободная пресса! (англ.)
17
Сержант плохо понимает по-английски (англ.).
– Ты впервые за кордоном? – спросил Тарасов у бойца и, когда тот с виноватым видом кивнул, заметил: – Хорошо, что не в морду: от подзатыльника следов не остается.
И Артем отошел, мурлыча под нос пришедший на ум мотив: «Расцветали яблони и груши… Выходила на берег Любава, на высокий берег на крутой…»
Американские извинения последовали вопреки тарасовскому цинизму: Сэлинджер пригласил офицеров батальона, вежливо прислав за соседями машину.
Расхристанные морпехи готовили мясо на решетке. На столике аккуратно расставились бутылки с виски и водкой. Майор Сэлинджер позволил себе по такому поводу расстегнуть еще одну пуговку и прицепить дружелюбную улыбку. Гости – Тарасов, Белорыбин и еще трое офицеров – лучились улыбками в ответ.
Провозгласили первый тост: за мир, дружбу и демократию. Второй тост пошел бойчее – пили и закусывали уже за общую победу над врагом. Офицеры жевали сочные ломтики мяса, переговаривались, приглядывались друг к другу. Белорыбин затеял спор на отвлеченную тему, и американцы горячо ему возражали.
– Что вы думаете, майор, о перспективах Земли? – закуривая черную сигару, поинтересовался Сэлинджер.
– Не слишком ли глобально мыслите? – отозвался Артем. – Впрочем… Нас уже семь с лишним миллиардов: скоро реальную цену будут иметь только еда и патроны. Значит, мы, военные, скоро будем в большой цене. Везде и повсеместно. Вот и все перспективы для старушки Земли! Это повод задуматься, джентльмены!..
Тут усмехнулся сидевший в сторонке чернокожий здоровяк с нашивками лейтенанта.
– Господин майор преувеличивает! – заявил он. – Еда и патроны, а также военные в цене только там, где
– Я же не сказал, что тогда в цене будет демократия, – прервал собеседника Тарасов и направился к своим.
Американцы за его спиной горячо заспорили: они пытались объяснить внезапно разобидевшемуся нигеру пророческие слова русского майора.
Когда вечеринка близилась к окончанию, Артем отозвал Сэлинджера к машинам и спросил:
– Вы не замечали в окрестностях лишних людей? Скажем, вчера или сегодня?
Майор пожал плечами и яростно присосался к своей сигаре:
– Сюда только местные пастухи забредают… Если вы имели в виду европейцев, то подобной информации у меня нет… Впрочем, готов впредь сообщать вам о нежелательных визитерах…
«А про новое оружие не спросил майор, – подумал Тарасов. – Не спросил, хотя я сделал вид, что порядочно поднабрался…»
Чтобы соблюсти известный паритет, Артем вызвал машину из расположения своего батальона. Коллег Тарасов пригласил наведываться на следующей неделе: служба службой, а выпивка выпивкой.
– Пили они мало, – толковал по дороге Белорыбин. – Пили мало, и пьянели мало. Я заместитель по воспитательной: все на метр вглубь вижу. Проверяли они нас на вшивость, командир!
– Твои вши никому не нужны, Саня, и мои тоже, – отозвался Артем. – Америкосы так устроены: с тобой они воевать ни в жизнь не будут, только улыбаться. А с твоей страной – с удовольствием. Только по-тихому, без глупых понтов и ненужного шума…
Уходя, человек оставлял позади мертвые города. Их пожирают плесень и гниль, опутывают стебли равнодушных растений, поливает дождь и крошит ветер. Здесь бегают дикие животные. Иногда здесь появляются люди – черные и белые беглецы от цивилизации, вооруженные до зубов и признающие только закон силы…
Майору Тарасову сделали предложение, от которого тот не смог отказаться: транспортные вертолеты предоставили американские коллеги. Может, они следили за тем, чтобы россияне оказались именно там, где следовало?..
Вертолеты 101-й десантной дивизии были и вправду хороши. Двухголовый, похожий на сказочного тянитолкая монстр «Чинук», украшенный эмблемой, – голова орла с раскрытым злобным клювом, – принял под командой Тарасова и Белорыбина на борт три десятка бойцов. С собой имелся только сухой паек на двое суток – еду обещали регулярно доставлять по воздуху.
– Там, где мы грузились в вертолет, я видел кости, – сообщил Белорыбин, плюхаясь рядом на широкое сиденье в вертолетном трюме. – Пошел по малой нужде – и увидел… Кучей лежат. Желтые такие, засушенные…
– Человеческие?
– Не-а, большие какие-то. Слон, наверное, сдох. Или бегемот…
– Бегемоты в Конгонии не водятся… А что тебе до костей-то?
– Места тут, видно, нехорошие, комбат… – проговорил капитан и зябко передернул плечами.
Артем тоже чувствовал неприятный холодок в спине, хотя и не подавал виду. Такое ощущение он в последний раз испытал в синем безоблачном небе над Чечней – за пару секунд до того, как их вертолет подбили из «мухи»… И сейчас предстоит лететь над джунглями, чья таинственная сень хранит немало тайн и скрывает множество зорких глаз. А к этим глазам прилагаются умелые черные руки, вооруженные автоматическим оружием, и горячее сердце, не знающее жалости. В плен здесь не берут, а если и берут, то спустя месяц-полтора специальная миссия Красного Креста возвращает на родину сошедших с ума, навсегда утративших человеческий облик бойцов…