Узник ночи
Шрифт:
А потом она взревела и сбросила с себя отца Дюрана, отчего тот отлетел к груде стульев.
Она набросилась на него в мгновение ока, атакуя, вырывая клыками кусок плоти из его шеи – вот только он не сопротивлялся. Он обмяк и распахнув глаза, восторженно смотрел на нее, словно ее реакция пленила его каким-то нечестивым образом.
О, она вылечит его от этого.
Амари так сильно ударила этого ублюдка коленом по яйцам, что он сел, как школьник, обхватив руками то, что она прибила, его глаза вылезли из орбит от боли.
Она хотела продолжать
Но она должна заполучить ненаглядную.
Спотыкаясь, поскользнувшись в луже собственной крови, она вернулась к тому месту, где потеряла ее. Где она, черт возьми?
Она оглянулась через плечо. Даавос лежал там, где она его оставила, свернувшись калачиком и кашляя.
Опустившись на четвереньки, она оглядела беспорядок на полу. Должно быть, жемчужина откатилась в сторону. В хаос стульев.
– Черт побери…
Грохот раздался сверху, часть потолка обрушилась, что-то огромное ввалилось внутрь вместе с кучей обломков воздуховодов.
Дюран приземлился, как супергерой, ботинки крепко уперлись в пол, тело готово к бою, секция вентиляционного отверстия упала с его огромного плеча и лязгнула, ударившись об пол.
Звук, который он издал, был ревом тираннозавра, сотрясающего самый фундамент комплекса.
За его спиной отец вскочил и исчез через дыру в стене, которая появилась, как по волшебству и также исчезла, как будто его никогда и не было.
– Твой отец!
– Она указала на другой конец комнаты.
– Он прошел там!
Глава 28
МОЗГ ДЮРАНА ПРИКАЗЫВАЛ ЕМУ БЕЖАТЬ ЗА ОТЦОМ. Отомстить. Разорвать того на куски и съесть несколько.
Но его тело отказалось двигаться в тот момент, когда он уловил запах крови Амари.
– Ты ранена!
Она лежала на полу, как будто потеряла сознание.
– Ты умираешь…
– Жемчужина!
– Она оглянулась через плечо.
– Я пытаюсь найти ненаглядную! Она выпала, когда мы дрались…
– Он ударил тебя ножом!
Они оба кричали в тишине: она, пока хлопала по полу рукой и он, стоя над ней. И чем дольше она не находила жемчужину, тем больше приходила в ярость.
Дюран опустился на колени и взял ее за руки, привлекая ее внимание к себе. С бьющимся сердцем он оценивал ее зрачки, цвет кожи, дыхание.
– У тебя кровь.
– Я ничего не чувствую…
– Ты в шоке
– Я должна найти жемчужину!
– Ее голос дрожал от нетерпения.
– Я не могу вернуться без нее. Иди за своим отцом!
Дюран осмотрел хранилище
Неровная дорожка через груды стульев, как будто сквозь них пронеслось тело. Пол в красных полосах. Там был также след из капель крови, заканчивающийся у стены.
Его отец. Сбегающий.
– Иди, - сказала она настойчиво.
– Я найду жемчужину и уйду. Ты сказал мне, как выбраться: следовать по прямым, а не изогнутым коридорам, и у меня есть нужный код. Если ты пойдешь за ним сейчас, ты сможешь поймать его - может быть, снова по воздуховодам?
Он подумал о костях матери на койке и о том, как ее череп смотрел
– Дюран, иди. Это то, зачем ты пришел. Со мной все будет в порядке.
Он опять посмотрел на Амари. Кровь из раны на плече растекалась по ветровке. Чем, черт возьми, отец ударил ее? Дыра в легкой водонепроницаемой ткани на плече была слишком велика для кинжала.
– Со мной все будет в порядке, - повторила она с внезапным спокойствием. Потому что это был единственный результат, который она рассматривала.
Сколько он себя помнил, он всегда полагал, что его жизнь сведется к одному моменту, к одному решающему, всеобъемлющему моменту... когда он вонзит нож в черное сердце отца. Или свернет ему шею. Или выстрелит ему в лицо.
Метод убийства не имел значения, и в его фантазиях он часто бывал и другим. Но та точка невозврата, когда смерть заберет его отца в Дуунд, всегда была моментом истины для Дюрана, тем, к чему сводился весь его жизненный путь, его знаковым событием.
Для него было шоком осознать, что он ошибался.
Его момент истины на самом деле сводился к тому, помочь ли женщине, которую знал всего двадцать четыре часа... или оставить ее, чтобы выполнить предназначение, которое он сам себе назначил.
И как оказалось, спорить не о чем.
Дюран опустился рядом с ней.
– Ты ищи здесь, а я немного дальше. Мы не уйдем, пока не найдем ненаглядную.
Она заколебалась на мгновение, но он не этого не увидел. Он был слишком занят, ощупывая бледный линолеум, пытаясь найти жемчужину, которая была бы почти такого же цвета, как пол в комнате, где повсюду был мусор и мигающие флуоресцентные лампы над головой.
Он не думал об отце. Для этого еще будет время.
Сейчас его волновала только жемчужина. Только то, что нужно Амари, чтобы освободить брата.
Перемещая взгляд слева направо, ощупывая все вокруг руками, он двигался быстро, но осторожно. Дойдя до брошенного деревянного стула, он поднял его и отставил в сторону. Следующее, что он увидел была дыра в полу.
Место, где что-то было вбито в линолеум.
Кровь Амари отмечала место удара. И вокруг было еще больше ее крови, уже подсыхающей, заставляя его думать о смертях на арене. Но ему пришлось изменить направление мыслей. Ему нужно было отвлечься от мыслей о том, как она была ранена, или его голова взорвется от напряжения между его любовью к этой женщине и его…
Его любовью…
К этой женщине…
Дюран взглянул на нее. Ее темноволосая голова была опущена, свежая кровь оставляла за собой след, но решимость была так сильна, что он был убежден, что она поднимет гору, под которой они находились, чтобы найти то, что она искала.
Он любил ее. Вероятно, с того момента, как она вошла в подземелье.
«Вероятно» - абсолютно лишнее слово.
Запах темных специй, исходивший от него, когда она прибыла в подземелье, должны были стать его первой зацепкой. Но сколько бы ни было зацепок, сейчас пришло осознание.